Ключи от моего сердца

Парадом командовала тетушка Эдита. Она короткими словами одобряла или просила убрать непонравившуюся ткань:

– Да. Нет. Нет. Да. Возможно.

Алисия не успевала присмотреться или даже пощупать материал, а ее укутывали уже в новое полотно.

– Бархат – определенно нет. Он взрослит. Шерсть только светлых оттенков.

И опять бесконечное «да, да, нет».

Щелкнула крышечка часов, тетушка Эдита посмотрела на отложенные ткани, получившие от нее одобрение, на затягивающую пояс халата племянницу и, кивнув головой замершей у двери служанки, скомандовала:

– Впустите моего дорогого Ружера!

Портнихам во главе с мадам Зофией пришлось поторопиться, чтобы расчистить поле для нового игрока: то, что заслужило строгого «нет» Эдиты, быстро упаковывалось и выносилось из помещения.

Появившийся человечек был настолько мал ростом, что Алисия уставилась на него с открытым ртом. Следом за ним занесли два огромных кофра.

Тетушка распростерла объятия и, наклонившись, расцеловалась с вновь прибывшим.

– Где объект? – деловито спросил он и безошибочно выделил Лису: никто, кроме нее, не таращился на низкорослого, но весьма модно одетого мужчину. Его черные усы были пострижены как по линеечке, а волосы блестели и были зачесаны так гладко, что Алисия не удивилась бы, если бы увидела в них свое отражение.

Коротыш обошел смущающуюся Лису по кругу, непонятно почему осматривая ее всю, а не только ноги, которые уже заледенели.

– Чтобы сшить великолепную обувь и примерить ее на ножку красивой женщины, вовсе не надо быть высокого роста, не правда ли, леди Виру?

Лиса не нашлась, что ответить, поэтому просто кивнула.

– А теперь, – коротышка повернулся на каблуках к сидящей на диване Зофии, – прошу показать, какую ткань вы выбрали для нашей прелестной клиентки.

Помощницы модистки сноровисто разложили на ковре образцы, а Ружер, повернувшись к своим кофрам, словно фокусник, взмахнул рукой и принялся открывать многочисленные замки. Распахнувшиеся, будто ставни на окнах, половинки объемных коробов, куда легко поместился бы сам хозяин, явили зрителям ряды женской обуви.

В задумчивости побродив у разложенных отрезов, коротыш вернулся к своим кофрам и, выбирая одну пару за другой, относил их к нужному куску. Туфли, сапожки, ботиночки – и все до того изящные, пошитые из тончайшей кожи, шелка или бархата, они как нельзя лучше подыгрывали цвету и фактуре ткани.

Алисия никак не могла поверить, что всю эту кутерьму затеяли только ради нее.

– Дядюшка очень добр, – произнесла она, когда последним дом покинули шляпник. – Мне неловко, что вы так сильно тратитесь.

– А разве я тебе не сказала, что одежду, туфли и всякие мелочи оплачивает твой жених?

– Хранитель? – переспросила Лиса и покраснела. Дурочка, будто у нее есть иной жених. Но тетушка, которая явно к концу дня растратила весь пыл, не стала закатывать глаза, а просто ответила:

– Да, и он весьма щедр.

– Тетушка, а что вы знаете о Хранителе? Встречались ли какие-нибудь ваши знакомые с ним? Что говорят? Какой он?

Эдита рухнула на диван и скинула с себя узкие туфельки.

– Ты же знаешь, я только что вернулась от дочерей. Как и всякие женщины, узнав, кто к тебе посватался, мы не могли не обсудить кандидатуру в мужья.

– И что вы услышали? – Алисия села рядом. Сердце пустилось вскачь: сейчас она узнает всю правду о Хранителе.

– Хоть что-то определенное о Хранителе смогла рассказать лишь свекровь Диты, – Алисия знала, что так зовут ее кузину – старшую дочь дяди. – Леди Рута встречала его на балу, когда ей было всего семнадцать лет. Он уже тогда был седой.

– А сколько лет свекрови Диты?

– Семьдесят.

Все впечатление о сегодняшнем дне после таких слов померкло. Древний старик, щедрый к своей молоденькой невесте – вот как это смотрелось со стороны.

– Старый и некрасивый…

– А вот этого леди Рута не сказала, – Эдита успокаивающе похлопала Алисию по руке, – поскольку лица его никто не видел.

– Как это? – Лиса нахмурилась, не понимая. Как можно быть на балу и не показать своего лица?

– Он пришел в маске и ушел в ней. Бал-карнавал, понимаешь?

– А как вообще узнали, что этот мужчина и есть Хранитель?

– Его так называл король. Но вот что поразительно, – тетушка наклонилась ближе и шепотом произнесла, – вальсировал Хранитель вполне умело. Леди Рута даже засомневалась, так ли он стар. Согласись, милочка, белые волосы – вовсе не обязательно признак старости. Особенно у северян.

– Но меня, тетушка, это мало утешает. Даже если Хранитель тогда был молод, сколько же ему теперь, спустя пятьдесят лет?

– М-да, – Эдита откинулась на спинку дивана и запустила руку в волосы, поправляя шпильки. – Теперь-то уж точно вальсировать не возьмется. А впрочем, кто их, магов, знает…

– У меня есть четыре года, – Лиса не заметила, что произнесла не раз повторяемую фразу вслух. В последнее время ее жизнь менялась с такой скоростью, что трудно угадать, на какой срок можно рассчитывать на самом деле.

– Сколько бы ни выпало, потрать их, милая, с толком. Живи, веселись, флиртуй. Познай пыл юных мальчиков. Еще успеешь завянуть рядом со стариком.