Ключи от рая

В следующий час я умудрился сделать массу дел. Я улыбался матери и дочери, я рассказывал им маленькие истории о счастливых временах. Я не забыл поинтересоваться, арманьяк или коньяк мы возьмем на десерт. Потом, наконец, моя мать поехала в свой особняк, а моя дочь поехала в свою квартиру, куда, несомненно, явится Дэвид, так похожий на своего отца, и уляжется в ее постель.

Я был свободен.

Наконец я был волен пойти и повидать Элен.

Туда пускали в любое время.

Как важно иметь достаточно денег, чтобы пользоваться услугами частной медицины. Я прошел сквозь большие бесшумные двери в вестибюль, который больше походил на холл большого отеля, а не больницы. Ночной дежурный вежливо приветствовал меня.

— Если она спит, я обещаю, что не буду беспокоить ее, — сказал я со своей отработанной, но едва ли искренней улыбкой.

Мы с Элен часто говорили о том, что жизнь в своей основе похожа на театральное действие. Как много времени в нашей жизни уходит на притворство. Мы вздыхали по поводу этого и обещали друг другу, что по крайней мере мы с ней никогда не будем притворяться. Но мы притворялись. Разумеется, притворялись. Самое большое притворство было именно у нас.

Она никогда не рассказывала мне о Грейс, а я никогда не говорил, что знаю. Я знал с самого начала.

Я знал с того дня, как зашел в ее комнату во время ее так называемой беременности, когда она сказала, что предпочитает спать одна. Она металась во сне, я положил руку на лоб, чтобы успокоить ее, и увидел, что под ее ночным халатом надето что-то белое. Я приподнял простыню и увидел красивую золотисто-кремовую ночную рубашку и привязанный к ней пенопластовый искусственный живот.

Я испытал невероятный шок. Элен, моя жена, обманывала меня. Но потом он сменился нахлынувшим сочувствием и любовью. Моя бедная девочка, как же она должна была бояться моей матери и, разумеется, меня, если пошла на такие крайние меры. И что она собиралась делать, когда подойдет время, и что она скажет нам?

Возможно, она где-то договорилась купить ребенка. Но почему она ничего не сказала мне? Я бы поделился с ней всем, чем угодно. Почему она ничего мне не сказала?

Я вернулся в свою комнату, полный тревоги. Как она собирается обойтись без моей помощи? Я знал, что она не сможет сделать это без меня, завершить этот полубезумный план, который она выдумала.

Но я понимал, что должен ждать. Я должен позволить ей действовать. Ничто не может быть хуже того унижения, какое она испытает, если я дам ей понять, что знаю о ее обмане.

Время шло, Элен выглядела бледной и встревоженной, мама связывала это с беременностью. Только я знал, что есть более важная причина. Я испытал большое облегчение, когда в конце концов она сказала, что хочет навестить свой сиротский приют, место, куда ее отдали. Видимо, там она возьмет ребенка и притворится, что это наш.

Меня удивило, даже шокировало то, что такое респектабельное заведение вместе с ней идет на такие ухищрения. Это было противозаконно, это было против их же правил. Они всегда были очень щепетильны в отношении детей, находящихся под их опекой. Что они предпочли: изыскать законный способ передать Элен ребенка или встать на путь обмана? Но я знал, что они всегда заботились об Элен.

Там все еще оставались женщины, которые были в числе персонала, когда Элен еще была малышкой.

Они должны сострадать ей и жалеть ее.

Когда я услышал новость, что у нас неожиданно родился ребенок, здоровенькая славная девочка, и все были так счастливы, я наконец свободно вздохнул. Я не вникал в вопросы регистрации ребенка, заполняя и подписывая документы без лишних вопросов.

Мне приходилось держать на руках маленьких девочек, и даже я, стопроцентный мужчина, как меня называют, заметил, что Грейс выглядит старше того возраста, о котором объявила Элен. Я старался держать всех подальше от матери и дитя, пока разница в возрасте не стала менее заметной. Я напоминал всем, что я тоже родился большим, и, к моему удивлению, моя мать — всегда спорившая со мной по подобным вопросам — согласилась и сказала, что я был весьма увесистым.

Элен никому не рассказывала о родах, даже моей матери и своим ближайшим подругам, которых интересовали подробности. Она говорила, что плохо помнит, как это было, но сейчас, когда маленькая Грейс с ней, это уже не кажется важным, и она счастлива, что есть люди, которые знали, как ей помочь. Никто ничего не заподозрил.

Никто.

А кто мог что-то заподозрить?

Все видели Элен в течение последних шести месяцев, с постепенно увеличивающимся животом, готовящуюся к рождению ребенка. Только я знал, но я бы ни за что не сказал.

Я прошел по застланному ковровой дорожкой коридору в палату Элен. Я должен был сказать ей еще одну вещь, дать понять ей, что ее тайна так и осталась мне неизвестной. Не важно, что сказал ей этот бестактный бойфренд Дэвид, никто так и не узнал, что Грейс не наша дочь. Но я не мог сказать ей этого прямо. Тогда она догадается, что я знаю.

Я буду сидеть и смотреть на нее, и слова придут ко мне.

Я буду знать, что нужно сказать.