Ключи от всех дверей

Виктор вскочил, внезапно прекращая разговор, и быстрым шагом направился обратно на площадь. Амалика понимала его. Там, в гуще толпы, где так много взглядов будет обращено на него, он сможет легче держать себя в руках. Большинству там были знакомы не понаслышке его чувства, но все они держались как умели, и, зная это, становилось всё же как-то спокойнее. Смотришь в лица тех, ради кого не имеешь права упасть духом, ведь молодые и неопытные берут с тебя пример, а старшим так же трудно и больно, но они живут дальше и справляются. Нечто вроде круговой поруки. Если ты – звено цепи, тебе нельзя показывать свою уязвимость. Сама Амалика лишь надеялась, что у неё получается. Её жизнь не была пустой и бессмысленной – пусть страшно, плохо и порой всё казалось безнадёжным, но были те, кто надеялся на неё и от воли, упорства и отваги Амалики зависел. Она не героиня, не ангел и не рыцарь, у неё нет ни крыльев и нимба, ни сияющих белоснежных доспехов, ни меча, способного сокрушить любое зло, но Амалика верила, что не вправе их подвести.

***

Шаади шёл по тропе мрака, чёрной даже в полутемноте руин давно забытого храма уже неизвестного никому божества, и тени стелились за ним, сливаясь с густым пологом беззвёздной ночи. Он спускался по выщербленным временем ступеням в амфитеатр, где его уже ожидали девять фигур в плащах.

– Что задержало вас, Искатель? – медленно обернувшись, степенно спросил один из них.

– Мои пути тяжелы, – уклончиво ответил Шаади.

– И всё же нужно соблюдать оговорённое время. Как наш лидер вы должны подавать пример, – не отступал тот же человек в плаще.

Это начинало раздражать. Он был единственным безупречным среди изначально равных, поэтому его и выбрали – а теперь смеют подвергать сомнению поступки.

– Если я пришёл позже назначенного часа – значит, у меня были на то причины, – обронил Шаади. – Теперь, когда мы готовимся к ритуалу, я не трачу понапрасну ни минуты… исключая разговоры вроде этого, когда олухи вроде вас вынуждают меня.

Возражавший собеседник пристыженно замолчал. Шаади был не из тех, кто нуждается в оправданиях, кого можно упрекнуть в лени и бездействии. Он всегда выходил на передовую, много раз принимал на себя первый удар, неустанно трудился во славу госпожи Некрины.

– Всё ли готово к началу обряда? – властно спросил Шаади.

– Да, – ему с поклонами указали на соседнее закрытое помещение.

Шаади вошёл в круглую залу. Высокие своды терялись в сгущавшихся на невероятной высоте над его головой мистических сумерках явно неестественного происхождения. Уныние, свойственное палатам неисцелимо больных, дошедших до самой грани, и камерам ожидающих казни смертников, сочилось из стен. В центре, расположенные кольцом, стояли десять алтарей, на каждом – по обнажённому и связанному человеку, и мужчины, и женщины. Все они были настолько разные, что не оставалось сомнений – их похитили с улицы, выбрав случайно. Товарищи Шаади последовали за ним, и каждый взял по ритуальному кинжалу, а затем встал над одной из жертв. Зазвучали торжественные монотонные песнопения, и алтари, резонируя с голосами, начали светиться потусторонним бледно-зелёным сиянием. Шаади медленно поднял кинжал над головой, очерчивая мистический зрак, а затем резко опустил, вгоняя лезвие глубоко в грудь лежащего перед ним молодого светловолосого мужчины. Перед смертью тот успел только закричать. Девять остальных отстали от Шаади разве что на секунду или две, и кровь несчастных полилась на холодные серые плиты пола.

Отражаясь гулким эхом, раздался счастливый женский смех. Леди Некрина выражала одобрение и удовольствие от такого подношения. Там, глубоко под землёй, её скованный вечными льдами гроб ярко сиял в древнем запечатанном склепе. Сегодня ненавистные ключники приблизились на шаг к поражению, а она – к свободе. Скоро, совсем скоро она докажет им всем, что великую мать-тьму уничтожить невозможно, и ни один из этих самоуверенных мерзавцев, возомнивших себя блюстителями закона и порядка, не сможет никогда больше спать спокойно. Шаади не приходил в огромный восторг от того, что приходилось резать невинных, но что поделаешь, если иного способа снять оковы леди нет. Кроме того, умершие, пусть и казались случайно подобранными, таковыми не являлись – все они бывшие или нынешние ключники, для всех исчезнувшие без вести во время миссий или жившие на отшибе. Не исключено, что некоторых из них ещё даже не хватились. Но все они несли ту же прогнившую, за версту смердящую идеологию лживых победителей. Шаади не радовался жестокой необходимости, но она и не огорчала его. Он не колебался. Увы, но война есть война, и они сами её когда-то объявили, заявив, будто учение леди Некрины – ересь. Ха, это звучит так, будто они божества, а их образ жизни – религия. Да, им немало дано, но они лишь стражи границ и чистильщики, не более. И, конечно, им страшно остаться не у дел, осознав, что, возможно, тот самый мрак с которым ключники сражаются ежедневно, не только отвратительная напасть, но и благо, зависит лишь от точки зрения и умения с ним обращаться.