Ключи от заколдованного замка

— Обычная жалоба, ваше величество, — тихо сказал фон дер Пален. — Все хотят поменьше работать, побольше получать. Они получают от шелиховской компании полсотни рублей серебром и больше в год. Наш рязанский крестьянин был бы рад такому заработку.

— Плохо кормят, ваше императорское величество, — напирал Свиньин. — Народу нашего много мрет. Ты бы посадил к нам на острова своего губернатора, пусть бы купцов поприжал. А купец Киселев — тот не в пример лучше против шелиховских-то.

— Велик ли народ ваш?

— Велик. Мы на многих островах живем, ваше императорское величество. Тысячи две будет. Раньше, когда купцов Шелиховых не было, еще больше народу было.

— А едите что?

— Китовый жир для нас первое дело, ваше императорское величество. Будто для русских хлеб. Ну и юколу едим.

— Юколу?

— Вяленая рыба так у нас прозывается.

— А хлеб едите?

— И хлеб едим, когда есть, ваше императорское величество, — однако его и русским не хватает.

— А еще что едите?

— Коренья и травы, рыбу свежую, когда есть.

— А это что? — спросил Павел, показав на стрелу длиной фута в четыре и дощечку, лежавшую у ног Николая Луканина. И дощечка и стрела окрашены в красный цвет.

— Этим мы зверя промышляем, ваше величество.

— Как же вы это делаете?

— Разрешите показать, ваше императорское величество? Пусть вон там, на стене, кто-нибудь шапку свою повесит.

— Повесьте шапку, — приказал император.

Шапку повесили, расстояние шагов пятьдесят.

Николай Луканин поставил стрелу на доску, придерживая ее пальцами левой руки, замахнулся доской и сильным рывком кинул стрелу. Она попала в шляпу, пробила ее и пригвоздила к деревянной панели.

— Великолепно, — сказал Павел.

— Примите в подарок, ваше величество, — поклонился Николай Луканин, подавая Павлу свое оружие. — Стрела сделана из особого крепкого дерева и прослужит долго. А ты уж помоги в нашем деле.

В свите кто-то засмеялся.

Император обернулся и строго посмотрел на приближенных.

— Коммерция — важное дело для государства, — сухо сказал он. — Я прикажу иркутскому губернатору разобраться. Того, кто виноват, пусть накажет… Только бы коммерции не в убыток. А этих, алеутов, одеть по обычаю, дать им по сто рублей. И сапоги дать, пусть носят. Отправить домой на острова за мой счет.

Аудиенция закончилась, адъютанты вывели из приемной алеутов.

Через час Иван Павлович Кутайсов ожидал императора у потайного входа во дворец. У графа была редкая судьба: из пленного турчонка, взятого под Кутаиси, он превратился сначала в царского брадобрея, а затем, сделавшись помощником императора в любовных утехах, получил графское достоинство и высокую придворную должность. Вскоре сын графа Кутайсова женился на сестре Анны Лопухиной, что еще больше укрепило положение Ивана Павловича.

Наконец император вышел, закутанный в орденский плащ, как и Кутайсов, который тоже любил похождения и в этом не отставал от своего господина. Они отправлялись обыкновенно вдвоем, якобы сохраняя инкогнито. Лакей и кучер были одеты в красные ливреи. Было строгое приказание от полиции петербуржцам не узнавать императора.

На набережной Невы стоял дворец княгини Анны Петровны Лопухиной, а по соседству с дворцом дом французской артистки Шевалье, подруги Кутайсова. Император и Кутайсов, оглядываясь по сторонам, как заговорщики, сели в стоявшую у подъезда карету.

В недавнюю поездку в Москву император увидел двадцатитрехлетнюю девицу Анну Петровну Лопухину и влюбился в нее. Анна Петровна была невысока ростом, черноволосая, с превосходными зубами и прелестным ртом. Сложением она похвастаться не могла, не украшал ее и небольшой вздернутый нос. Но император влюбился страстно и был склонен проливать свои милости на всех ее родственников. Как мы знаем, отец — Петр Васильевич Лопухин — был вызван в Петербург и назначен генерал-прокурором Сената, жена его возведена в статс-дамы, а сама Лопухина — в фрейлины.

Путь ко дворцу Лопухиной был недолог. Карета остановилась у незаметной дубовой двери высокого дома. Император выпрыгнул из кареты и быстро открыл дверь своим ключом. Когда он вошел в дом, граф Кутайсов поехал дальше.

Император поднялся по крутой каменной лестнице и открыл еще одну дверь, которая вела в маленькую прихожую, — отсюда был вход в комнаты княгини. Анна Петровна ждала Павла и встретила его радостно.

— Павлушка, милый!

— Аннушка!

Никто бы не узнал раздражительного, требовавшего беспрекословного повиновения и быстро приходящего в ярость императора. Он был нежен и внимателен, старался предупредить каждое ее желание.

Собираясь к Лопухиной, Павел долго одевался, изучал перед зеркалом, как войти, кланяться… В те дни, когда Лопухина была с ним ласкова, Павел был доволен и каждого попадавшего навстречу осыпал милостями. Но зато лучше было не попадаться на глаза государю после неласкового приема Лопухиной.

После первых объятий они сели за накрытый стол.

Когда император налил в бокалы шампанское, Лопухина сказала:

— Сделай для меня милость, Павлушка.

— Какую, моя любимая?

— Награди бедного офицера.

— Как его фамилия?

— Лопухин.

— Не родственник ли он князю Петру Васильевичу?

— Родственник. Двоюродный племянник.