Ключи Царства

К заходу солнца суета на джонке усилилась. Они прибывали. Пока судно входило в большую бухту с грязной водой, где сновала тьма-тьмущая сампанов[33], Фрэнсис жадно всматривался в окрестности города, напоминающие амфитеатр. Байтань был похож на громадный низкий улей, из которого доносилось непрестанное жужжанье. Желтый свет заходящего солнца заливал город. Перед ним расстилалось илистое болото с зарослями тростника, за ним вдалеке высились розовато-жемчужные, казавшиеся полупрозрачными горы.

Он надеялся, что из миссии за ним, возможно, будет выслана лодка. Но единственная лодка пришла за господином Чиа, богатым торговцем, постоянно живущим в Байтане. Сейчас он впервые появился из глубин джонки, — молчаливый, в красивом атласном одеянии. Это был человек лет тридцати пяти, но державшийся с таким достоинством и спокойствием, что выглядел старше. У него была тонкая золотистая кожа и настолько черные волосы, что они казались влажными. Господин Чиа стоял неторопливо-безразличный, а слуга суетился вокруг него. И хотя Чиа ни разу не взглянул в сторону священника, Фрэнсис почему-то был убежден, что его разглядели вплоть до мельчайших подробностей.

Прошло некоторое время прежде, чем новый миссионер с черным лакированным чемоданчиком из жести получил разрешение сойти на берег. Садясь в сампан, он крепко сжимал свой большой шелковый зонтик, великолепную вещь, крытую клетчатой шотландкой, которую епископ Мак-Нэбб вручил ему на прощание.

Когда лодка приблизилась к берегу, Фрэнсис увидел целую кучу народа на ступеньках причала. Он страшно взволновался — неужели это его прихожане встречают своего нового миссионера?! Какое чудесное завершение его нескончаемо-долгого пути! От радости у него сильно и больно заколотилось сердце. Но, увы… сходя на берег, Фрэнсис понял, что ошибся. Никто не встречал его. Ему пришлось проталкиваться сквозь глазеющую на него, но совершенно равнодушную толпу. От причала в город вела длинная широкая лестница, и в самом конце ее что-то заставило Фрэнсиса резко остановиться. Перед ним стояли два китайца — мужчина и женщина, одетые в опрятные синие одежды, и счастливо улыбались. В качестве верительных грамот они несли ярко раскрашенную картинку, изображающую святое семейство. Так как священник стоял неподвижно, то две маленькие фигурки сами приблизились к нему, — улыбки на их лицах стали еще шире, китайцы были вне себя от радости, беспрестанно кланялись и усердно крестились.

Начались взаимные представления, — они оказались не такими трудными, как предполагал Фрэнсис.

— Кто вы? — спросил он ласково.

— Мы Осанна и Филомена Ванг — ваши возлюбленные новообращенные, отец.

— Вы из миссии?

— Да, да. Отец Лоулер сделал прекрасную миссию, отец.

— Вы проводите меня в миссию?

— Да, конечно, пойдемте. Но может быть, отец окажет нам честь и сначала посетит наше скромное жилище?

— Благодарю вас, но мне не терпится поскорее добраться до миссии.

— Ну, конечно, мы пойдем в миссию. У меня здесь носильщики и носилки для отца.

— Вы очень добры, но я предпочел бы пройтись.

Все еще улыбаясь, хотя улыбка его несколько поблекла, Осанна повернулся, — последовал быстрый и непонятный разговор, похожий, пожалуй, на спор, — и он отпустил носильщиков. Осталось два кули, один взвалил на плечо чемодан, другой — зонтик, и все общество отправилось пешком.

Несмотря на то, что улицы были извилисты и грязны, Фрэнсис с удовольствием шел пешком, разминая ноги, затекшие от вынужденной неподвижности на джонке. Он вдруг почувствовал прилив энтузиазма. Все вокруг было ему чуждо, и все-таки Фрэнсис ощущал свою общность с этими людьми. Здесь были сердца, которые ему предстояло завоевать, и души, которые он должен был спасти!

Он заметил, что один из Вангов остановился и собирается заговорить с ним.

— На Улице Делателей Сетей есть очень приятная квартирка… она очень недорогая… не хочет ли отец переночевать там? — предложил Осанна.

Фрэнсис посмотрел на него с веселым удивлением:

— Нет, нет, Осанна. Пошли в миссию.

Воцарилось молчание. Филомена деланно закашлялась. До Фрэнсиса дошло, что они все еще стоят на месте. Осанна вежливо улыбался.

— Это и есть миссия, отец.

Сначала он не понял. Перед ними простирался пустынный речной берег с выжженной солнцем и изрытой дождями землей. Так называемая «миссия» была обрамлена утрамбованной белой глиной. В одном конце участка стояли останки глиняной часовни. Крыша у нее отсутствовала, одна стена завалилась, другие раскрошились. Рядом лежала груда обломков, которые, возможно, когда-то были домом. Сквозь них пробивались высокие сорняки, похожие на перья огромных птиц. Одиноко и жалко смотрел стоящий среди этих руин хлев. Он тоже покосился и готов был развалиться, но на нем еще уцелела соломенная крыша.

Минуты три Фрэнсис простоял в каком-то оцепенении, потом медленно повернулся к Вангам. Они стояли теперь, прижавшись друг к другу, и наблюдали за ним — чистенькие, непостижимые, похожие на сиамских близнецов.

— Почему это произошло? — вымолвил он, наконец.