Ключик

В этот раз заклятье открывалось медленно, будто нехотя, и все снова ощутили этот странный эффект, похожий на резкий перепад давления. Близнецы внимательно посмотрели на Сейма, словно улавливая последние безмолвные инструкции, и, кивнув, почти мгновенно обрели невидимость. То, что они покинули пределы древних стен, можно было понять только по легкому искажению перспективы в проходе наружу. Но и этот признак их передвижения мгновенно пропал, и все замерли, собранные и настороженные, в ожидании результатов разведки. Сеймас старался одновременно по уже вросшей под кожу привычке и внутренней необходимости не выпускать изготовившуюся к старту Эмму из поля своего зрения, но в то же время смотреть на нее сейчас было мучительно больно для него. Монстр вообще надрывно выл внутри, монотонно и непрерывно и, как казалось Сейму, уже собрался отнять у него контроль и защитить Эмму, не важно — по ее желанию или без него. Но мужчина понимал, что это не будет выходом. Их женщину так не остановить. Неужели она и в самом деле не понимает, как рискует? Нет, он не злился на нее сейчас. Исключительно на себя. На свое бессилие в этой ситуации. Зачем кому-то иметь столько силы, сколько у него, да еще такой, что приходилось скручивать узлом почти всю жизнь, если ее все равно недостаточно для спасения самых важных существ во Вселенной? И да, пожалуй, теперь он тоже, как и Айчин, хотел хлебнуть из этого источника. Напиться под завязку, чтобы разом стереть даже память обо всем, что способно угрожать Эмме и его друзьям, которые уже семья. И совершенно плевать, насколько примитивно это желание физически уничтожить противника, пользуясь тем, что ты сейчас сильнее, не разбираясь в причинах и не думая о последствиях. Наверное, в этот момент Сеймас понял дикое стремление Беллами добиться своего, не взирая ни на что. Ему тоже будет совершенно безразлично, если, одержав победу, он оставит за собой пустыню из костей. Главное, чтобы ни единая живая или неживая тварь в этой пустыне больше не несла угрозу и не омрачала тревогой и отчаяньем мысли его Эммы, не отнимала у него ее улыбку. Эти мысли делают его жестоким и бессердечным ублюдком? Тоже еще новость! Ведь именно им он и является уже по факту своего рождения и по мнению почти всех окружавших его людей. Хватит тянуть на себя личину человечности! В их мире она признак уязвимости и слабости. Монстр задрожал внутри от одобрения и предвкушения, и Сеймас с удивлением ощутил, как по его венам будто потек огонь, разбавляя собой кровь. Монстр, похоже, отказался от идеи забрать у него контроль, а просто вливал в него свои смертоносные силы. Сеймас скривился от странных изменений в себе и послал своей второй половине недовольство по поводу выбранного момента для этих экспериментов по слиянию.

— Командир, ты в порядке? — еле слышно спросил Кирос, и Эмма, услышав их шепот, бросила встревоженный взгляд через плечо.

— В полном, — сухо ответил Сейм и прищурился из-за того, что зрение странным образом изменилось. Он словно стал видеть все более объемней и многогранней чем до этого, не только внешнюю оболочку всего и всех окружающих, но и часть внутренней сути, и окружающее сияние. Наверное, это принято называть аурой. Причем, у всех! От окружающих его бойцов до каждой мельчайшей твари, что ползала и летала в этом чуждом лесу. Эти самые живые ауры накладывались и пересекались, но не смешивались друг с другом. Это было весьма интересно, но абсолютно неуместно сейчас, потому что ужасно отвлекало. Сейм понял, что сейчас не монстр смотрит на мир его глазами, а он взирает сквозь призму его зрения. Примеривается, оценивает, взвешивает степень опасности всего живого и неживого. Но сильнее всего внимание притягивала к себе, конечно, Эмма. Сейм всегда считал ее лучистой, сияющей, совершенно необыкновенной, а теперь еще отчетливо видел это. Вот только что-то в этом сиянии тревожило монстра, и он настойчиво требовал от Сейма больше внимательности. И, присмотревшись, лейтенант понял. Сияние Эммы не уходило в никуда, просто растворяясь в пространстве, как это обычно бывает со светом. Нет. Каждый исходящий от нее лучик изгибался по большой дуге и, как будто притянутый мощной гравитацией, возвращался обратно и стекал ей под ноги, исчезая бесследно. Совершенно не понятно было, совершает ли ее энергия движение по кругу или же жадно поглощается самой тканью этого мира, что и злило, и пугало монстра. И именно это он и пытался Сейму показать, поделившись своим виденьем. И без того немалая тревога лейтенанта обрела новое мощное звучание. Монстр же отступил вглубь, возвращая ему привычное восприятие и давая пространство для размышлений.