Клювик

Настроение мое менялось, как цифры на рулетке. Из кармана пальто, оставленного в коридоре, торчала бутылка виски, я достал её и сделал пару глотков. Вкус – фу, мерзкий. Я забыл прополоскать рот, и благородный напиток смешался с желудочной слизью. Голова вновь начала кружиться. Я погасил свет и подтащил к двери тумбочку. Коридор был узкий, дверь из ванной открывалась наружу. Мои пленники не смогли бы выбраться без моего ведома. Положив под подушку лопату, я заснул.

Глава вторая

Знакомство

Я до сих пор не представился. Меня зовут Казимир, мне тридцать два года. Я работаю социальным педагогом и несколько раз в неделю прихожу домой к детям, которые из-за болезни не имеют возможности учиться в обычной школе. Как зовут этих двоих вам знать необязательно, скажу только, что мужчина моложе моей жены, но уже является ее начальником.

Проснувшись утром на диване во вчерашней одежде, я медленно поднялся и по привычке пошел чистить зубы. В ванне было тихо, не слышалось ни единого звука. Тумбочка плотно придвинута к двери. Я отодвинул её, клацнул выключателем и заглянул на огонек. Жена с любовником спали по разным сторонам ванны, но от света начали приходить в себя. Любовничек первым открыл глаза и попытался что-то сказать. С изолентой говорить было сложно, но по интонации угадывалось, что он о чем-то просил. За ночь их лица стали мне столь ненавистны, что я едва не вернулся за саперной лопатой, чтобы забить их до смерти. Это они довели меня. Сами. Я лишь ответил агрессией на предательство, не стал терпеть. Эти двое виноваты во всем произошедшем, только они и больше никто. Мой разум начал мутиться.

Жена просыпалась медленно, и я решил немного ускорить процесс. Спустив штаны, устроил ей небольшой душ. Сучка задергалась и стала отворачиваться к стене, но мой утренний напор оказался достаточно сильным, чтобы достать её и там. Я лил ей прямо в ухо, а когда струя стала ослабевать, добавил за шиворот. Любовничек тоже прятал лицо. Ему было мерзко и страшно смотреть на все это, хотя я и не ссал на него.

– Не стесняйтесь. – Я включил душ и окатил по ногам своих пленников. – Мочитесь и не бойтесь быть застуканными.

Не знаю почему, но за всю ночь они так и не догадались включить воду. Жена запросто могла, вытянув ноги, привести смеситель в вертикальное положение, но не сделала этого. Без воды они долго бы не протянули. Я пошел на кухню и принес две трубочки, после чего закурил. Я не курил несколько месяцев. Медленно выдохнув после третьей или четвертой затяжки, я поднес сигарету горящей стороной к лицу благоНЕверной. Дым ел глаза, она щурилась и пыталась отвернуться.

– Я дам тебе воду, если не будешь крутить головой, а если будешь – прижгу щеку.

Жена зажмурилась и насколько могла втянула голову в плечи. Я же, сделав еще одну затяжку, чтобы посильнее разгорелся табак, начал прожигать в изоленте дырочку. Края отверстия плавились. По лицу жены угадывалось, что она поджимает губы. Когда она резко дернулась, я понял, что прожег достаточно и вставил трубочку. Края изоленты были еще горячими и пластиковая трубочка очень удачно приплавилась к ним. Любовничек не сопротивлялся, только морщился и тоже вздрогнул, после чего вместо трубочки я вставил ему оставшуюся часть сигареты. От удовольствия его лицо даже повеселело. Он дотянул до самого фильтра, затем вновь жалобно посмотрел на меня и что-то забормотал. Я вставил ему трубочку и пошел завтракать.

Вскоре из ванной послышался характерный шум. Как я и думал: жена, лежа на боку, через трубочку пила прибывающую воду, а её друг, поскольку не мог наклониться, пристроился прямо к струе. Прополоскав рот после завтрака, я сплюнул в ванну, подпер дверь тумбой, выключил свет и ушел.

Все, что происходило со мной дальше, я расцениваю как поступки нездорового человека. Я не получал никакого удовольствия, было мерзко, гадостно, отвратительно, тошнотворно. Я нарочно губил себя и их, по двум причинам: во-первых, остановиться было нельзя, невозможно, happy end с таким началом просто недопустим, а во-вторых: я был зол и выжжен изнутри собственной злостью. Все что от меня осталось, была лишь тонкая скорлупа, папье-маше из пожелтевших газет, иллюзия, мыльный пузырь, пшик. Разум и тело жили по отдельности, чувства работали без рефлексии. Я, как одинокий марсоход, погибший для общества и жизни, ползал по враждебной планете и просто собирал информацию. Для чего? Тогда я еще не знал ответа. Я делал то, на что в здравом уме никогда бы не решился. Подчеркиваю особенно жирной чертой, именно в здравом уме. Но это все они, они довели меня до такого.