Клочья тьмы на игле времени

Это была наглая и бессовестная демагогия. Второй инквизитор, очевидно, тоже понял это. Он опустил голову, словно боялся встретиться взглядом с допрашиваемым. Такое явное сочувствие не ускользнуло от узника. Мирандо уже не ощущал себя столь безнадежно покинутым и одиноким. Чахлым лучиком света брызнула в сердце надежда. Возможно, следователь просто хочет запугать его. Если он станет спокойно и последовательно отводить все доводы следствия, то они не смогут обвинить его. Или все равно смогут?

— При обыске у вас обнаружена переписанная Иеронимом Беслером копия запрещенного сочинения «О печатях Гермеса».

— У кого сейчас нет запрещенных книг?

— Отвечайте только на вопрос! — повысил голос главный следователь. Вы собирались заниматься практической алхимией? Прибегнуть к черной магии?

— Нет! Нет! Вы ничем не можете доказать это. Сам папа посвящает досуг алхимии. Алхимия не является запрещенной наукой.

— Алхимия, как и астрология, если они не связаны с черной магией, действительно не являются науками запрещенными, — пришел на помощь второй инквизитор. — Святой отец спрашивает вас, не намеревались ли вы прибегнуть к черным таинствам, описываемым в сочинении «О печатях Гермеса».

Главный следователь повернулся к коллеге. Нахмурился и, не скрывая раздражения, сказал:

— Именно это я и хотел спросить… Но можете не отвечать. — Он опять уставился на переносицу Мирандо. — Вы же будете отрицать, что занимались черной магией?

— Да, святой отец.

— А у нас есть доказательства, что вы лжете! — закричал он, вскакивая из-за стола. — А ложь перед лицом Святой службы сама по себе преступна!

Второй следователь удивленно наморщил лоб и широко открыл глаза. Сочувствие его становилось совершенно открытым.

«Нет у тебя никаких доказательств», — подумал Мирандо.

— На диспуте в Саламанке вы утверждали, что святой дух является непременным атрибутом материи, — опять спокойно и тихо сказал главный инквизитор.

Внезапные переходы от гнева к спокойствию держали Мирандо в состоянии непрерывной тревоги и ожидания. Они мешали ему успокоиться и не давали сосредоточиться. Он не знал, надо ли ему говорить что-либо или дожидаться явного вопроса. На всякий случай он решил осторожно ответить. Он просто не мог сидеть молча. Пауза давила и мучила его.

— Я не помню, что точно говорил на диспуте. Но думаю, что эти слова могли мне принадлежать.

— Я не спрашиваю вас, говорили ли вы это! — Инквизитор опять повысил голос и раздраженно ударил ладонью по столу. Пламя свечей дрогнуло и зашаталось. Мутные восковые слезы упали на серебро. — Отвечайте только на вопросы! Меня интересует, что вы понимаете под святым духом! Можете теперь ответить, — спокойно добавил он.

— Я понимаю под святым духом мировую душу, как этому учат пифагорейцы и премудрый Соломон.

— Не изворачивайтесь! Слишком умным себя считаете.

Мирандо с ужасом увидел, как черная непрозрачная тень заслонила вдруг скалящийся череп. Потом в черноте высветилось белое как мел лицо. Незнакомый, коротко подстриженный человек не отрываясь смотрел на него сквозь стекла странных очков без оправы и дужек. Зловещая улыбка искривила рот человека. Блеснуло золото зубов. Мирандо услышал обращенные к нему слова.

Он сначала не понял их, словно произнесены они были на незнакомом языке. Но кто-то внутри него повторил их. И сама мысль как бы вдруг вошла в его мозг.

— Слишком умным себя считаете! Но ничего, мы знаем, как обращаться с такими умниками. У нас есть средства развязывать языки, — услышал Мирандо внутри себя, и видение исчезло.

(Запись в лабораторной тетради: гиперналожение.)

— У нас есть средства добывать истину у таких, как вы, строптивцев, сказал главный следователь и небрежно махнул рукой в противоположный угол подземелья. Мирандо безотчетно обернулся. В красноватых отблесках огня он увидел дыбу, испанский сапог, бесчисленные клещи и крючья. В малиново-черной тени стоял человек в сером балахоне. Стоял как статуя, скрестив на груди руки. Даже глаза не поблескивали в черных прорезях балахона. У ног его, как спящая змея, свернулась веревка.

Мирандо почувствовал, как холодеет тело и медленный пот щекочет спину. А лицо, что привиделось ему, все стояло у него перед глазами, не таяло. Особенно уши пугали — острые, волчьи.

— Советую подумать обо всем этом, — сказал главный следователь, вставая. Хлопнул в ладоши. Заскрипела чугунная дверь. Гулко прозвучали шаги за спиной. Со звоном стукнули об пол алебарды. Два кавалера в черных масках выросли по обе стороны узника. Он нерешительно встал, почти теряя сознание от ужаса.

— Уведите его!

Трижды звякнули алебарды. Черная перчатка с аметистовым перстнем поверх замши легла на плечо Мирандо.

А он еще смел думать о допросе под пыткой! Какое безумие! При одном лишь воспоминании об этих крючьях…