Клодиус Бомбарнак (часть сб.)

В конце 1885 года генерал Анненков довел до Кизыл-Арвата первый участок железной дороги протяженностью в двести двадцать пять километров. Из них сто шестьдесят пять километров пришлось на голую степь, где не было ни капли воды. Но прежде чем рассказать, каким образом удалось выполнить эти необыкновенные работы, майор Нольтиц напомнил мне о некоторых событиях, подготовивших завоевание Туркестана и его окончательное присоединение к России.

Уже в 1854 году русские вынудили хивинского хана заключить союзный договор. А затем, продолжая стремительно продвигаться на Восток, в 1860 и 1864 годах они завоевали Кокандское и Бухарское ханства. А еще через два года, после сражений при Ирджаре и Зирабулаке, под их власть перешло и Самаркандское ханство.

Оставалось завладеть южной частью Туркестана, в особенности оазисом Геок-Тепе, граничащим с Персией. Генералы Ломакин и Лазарев предприняли с этой целью походы в 1878 и 1879 году, но текинцы нанесли им поражение. Тогда завоевание оазиса было поручено генералу Скобелеву, герою Плевны.[34]

Скобелев высадился в Михайловском заливе — порта Узун-Ада тогда еще не было — и, чтобы облегчить ему продвижение через пустыню, его помощник, генерал Анненков, построил стратегическую железную дорогу, которая за десять месяцев была доведена до станции Кизыл-Арват. По замыслу строителей, эта дорога должна была иметь не только военное, но и экономическое значение.

Вот как прокладывали ее русские инженеры, превзошедшие, как я уже говорил, быстротою работ американцев на Дальнем Западе.

Первым делом генерал Анненков сформировал строительный поезд, насчитывавший тридцать девять вагонов, куда входили: четыре двухэтажных для офицеров, двадцать двухэтажных для рабочих и солдат, вагон-столовая, четыре вагона-кухни, санитарный вагон, вагон-телеграф, вагон-кузница, вагон-кладовая и один запасный. Это были одновременно и мастерские на колесах и казармы, где помещались и получали довольствие полторы тысячи человек — военизированных рабочих и чиновников. Строительный поезд продвигался вперед, по мере того, как укладывались рельсы. Работы велись в две смены, каждая по шесть часов. В помощь строителям были привлечены пятнадцать тысяч рабочих из местных жителей, которые ютились в палатках. Место работ было соединено телеграфной линией с фортом Михайловским, откуда по узкоколейной железной дороге доставлялись рельсы и шпалы.

При таких условиях, а также благодаря горизонтальности почвы, ежедневно удавалось прокладывать по восемь километров пути, тогда как на равнинах Соединенных Штатов прокладывали не более четырех. К тому же и рабочая сила стоила недорого: жителям оазисов платили по сорок пять франков в месяц, а пришедшим на заработки из Бухары и того меньше — по пятьдесят сантимов в день.[35]

Таким образом, солдаты Скобелева были переправлены в Кизыл-Арват, а потом еще на полтораста километров к юго-востоку, в Геок-Тепе. Этот город сдался лишь после того, как были разрушены его укрепления и убито двадцать тысяч защитников; но оазис Ахал-Теке к тому времени был уже во власти русских войск. Вслед за тем не замедлили покориться и жители оазиса Атек, которые еще раньше искали помощи у русского царя в их борьбе против Мервского предводителя Кули-хана. Вскоре их примеру последовали двести пятьдесят тысяч мервских туркмен, в июле 1886 года на станции Мерв остановился первый локомотив.

— А англичане, — спросил я майора Нольтица, — какими глазами смотрели они на успехи России в Центральной Азии?

— Конечно, завистливыми, — ответил майор. — Подумайте только, русские рельсовые пути сомкнулись с китайскими, а не с индийскими. Закаспийская железная дорога конкурирует теперь с железнодорожной линией Герат — Дели. К тому же англичанам далеко не так посчастливилось в Афганистане, как нам в Туркестане.[36] Кстати, обратили вы внимание на джентльмена, который едет в нашем вагоне?

— Конечно, обратил. Это сэр Фрэнсис Травельян из Травельян-Голла в Травельяншире.

— Да, но не заметили ли вы, с каким презрением сэр Фрэнсис Травельян пожимает плечами при виде того, что мы здесь совершили? Он как бы воплощает в себе беспредельную зависть своей нации. Ведь Англия никогда не примирится с тем, что наши железные дороги пройдут от Европы до Тихого океана, тогда как британские пути останавливаются у Индийского!

Так беседовали мы около полутора часов, пробегая по улицам Кизыл-Арвата. Но время уже истекало, и мы с майором поспешили вернуться на вокзал.

Разумеется, мы не могли ограничиться одной этой встречей и условились, что майор Нольтиц откажется от своего места в третьем вагоне и перейдет ко мне в первый. Раньше мы жили с ним в одном городе, а теперь будем соседями по дому, вернее даже, — друзьями, живущими в одной комнате.

В девять часов дается сигнал к отправлению. Покинув Кизыл-Арват, поезд направляется на юго-восток, к Ашхабаду, — вдоль персидской границы.