Клокотала Украина (с иллюстрациями)

Все удивленно переглянулись, только шляхтич, который презентовал пленника коронному гетману, громко крикнул:

— Глядите, как вырядился! Шпион, шпион!

— Ты кто такой? — спросил Потоцкий.

— Слуга божий, поп, ваша милость, — кротко отвечал пленник.

— И в ребелизанты пошел?

— О такой местности не слышал, ваша милость. Я поспешал со святыми дарами к Яцьку на хутор Вороной, дабы причастить хворого. Возле села Константнновки встретили меня гайдуки пана Пржижембского, отобрали коня, хотя конь панский, а меня потащили к пану.

Тут поднялся один шляхтич и, втянув голову в плечи, прошипел:

— Так это вы, пане Пржижембский, украли моего коня и еще хлопа в придачу? А мне говорили, что ни сном ни духом не ведаете, и теперь моего хлопа дарите пану гетману?

Шляхтич схватился за саблю. Пржижембский тоже, но их обоих, и попа заодно, вытолкали за дверь.

По лицам оставшихся пробежали растерянные улыбки. Наконец комиссар сказал:

— Так нам долго придется усмирять казаков.

Полковник Андрей Хоенский молча пожал плечами, потом с раздражением сказал:

— Прошу, панове, что ж это такое? Ради чего мы утруждали себя, пробираясь болотами к Днепру?.. Если нельзя задевать казаков, значит, надо распустить войско... Или я уже ничего не понимаю, или...

— Пан Хоенский правильно рассуждает, — поддержали его полковники Бжозовский и Гжизовский.

— Мы должны защищать Украину!

— Если правда, что татары заодно с запорожцами, — продолжал Хоенский, — надо послать разъезд, разведать намерения противника и тогда принимать решение.

— Мы дождемся, что татары на Черкассы набегут, — сказал Калиновский.

— Если буду всех слушать, так и набегут! — вдруг разъярился Потоцкий. — На вас, вижу, уже дрожь напала? Татары, татары! Кучка ребелизантов собралась в плавнях да, может быть, чамбул [Чумбул – отряд татарской конницы] татар, а вы уже готовы объявить посполитое рушение [Посполитое рушение – всеобщая мобилизация]. Поедут один-два отряда и плетьми разгонят этот сброд. На них не пристало рыцарям даже саблю обнажать!

— Но, ясновельможный пане гетман, этот сброд уже двинулся из Сечи, — возразил полковник. — Они уже на волости направляются.

— Вам приснилось, пане полковник. Откуда? У вас что, разведка своя?

— Но пан стражник войсковой...

Войсковой стражник вскочил и, не желая поставить гетмана перед гостями в глупое положение, поспешно затарахтел:

— Это возможно, вашмость, однако, может быть... Разъезд захватил казака... Я... вы, вашмость... мы говорили об этом...

— Что пан стражник мелет? Кто, когда? Почему знает мой полковник и не знает его гетман?

— Может, вашмость... я докладывал...

— А мы, как водится, забыли! — с иронической усмешкой сказал Калиновский.

— Ничего не забыли, — огрызнулся Потоцкий. — Какого-то свинопаса задержали! — Он стукнул кулаком по столу и грубо выругался. — Он чего-то наболтал, а гетман должен помнить!

Панночки от неожиданности фыркнули, но под грозными взглядами матерей опустили глаза в тарелки и притихли. Одна пани поспешно проговорила:

— Душно... На дворе так хорошо...

Когда в комнате остались одни мужчины. Потоцкий повторил:

— ...а гетман должен помнить. Нес какую-то чушь! Пане стражник, напомни!

— Говорил, ваша милость, что Хмельницкий уже вышел из Сечи, чтобы встретить нас между речками Тясмином и Желтыми Водами.

Известие это не произвело большого впечатления на присутствующих, и Потоцкого оно не очень обеспокоило, его больше заинтересовала тактика Хмельницкого.

— Между Тясмином и Желтыми Водами? А кто это даст ему там стать лагерем? Может, еще на Чигиринскую гору захочет выйти? Так вот что, панове, я отпишу его королевской милости, что смутьяны пока не обнаружены, но слух есть, что они собираются на Низу. Я уже послал просить короля, чтобы его королевская милость издал формальный указ выступать в поход войску, назначенному оборонять Украину. А нам, панове, следует стянуть части в одно место и ждать. Лучше всего в Чигирине.

— Хорошо, — сказал Калиновский, — согласен.

— А я ничьего согласия не спрашиваю.

— Так, может, мы вообще тут лишние, вашмость?

Потоцкий шумно засопел носом и промолчал.

— Если уж решили и далее испытывать терпение казаков, тогда следует не ждать, пока король пришлет войско, а теперь же всеми имеющимися силами двинуться на Запорожье и не дать Хмельницкому укрепиться: разбить и разогнать его ватаги.

— А я говорю, что на этот сброд и одной хоругви хватит. Чтобы такие предложения делать, надо хлопов за равных себе считать. Меньше сил — больше славы!

— Ну, подожгут меня и в шестой раз, — обреченно произнес Ловчицкий.

Потоцкий взглянул на него, как на забытую кем-то вещь:

— Кажется, вас зовут, моспане... Мелет чушь!

— Верно думает ваша вельможность, что одной хоругвью не приструнить сброда, а местное население очень уж ненадежно. Только услышат — сразу начнут, — заметил полковник Хоенский.

— А как вашмость советует: две, три тысячи послать? Где я их возьму, две тысячи?

— Мало!

— Мало? — выпучил глаза Потоцкий. — А сколько же?