Клоп

Они проплывали мимо позолоченных скамеек, ваз с орнаментами, картин в старых рамах; со стен свисали богатые покрытые пылью ткани и светильники с различными плафонами, а на полу в каждом новом коридоре сменялись пестрые ковры. От такого большого количества разных узоров кружилась голова. Пиус с трудом бы смог описать, что именно ему нравится, но он был уверен в своем ощущении: ему нравилось все. Даже новые незнакомые запахи казались родными и приятными. Пиус подумал, что Патвин, наверное, шутит над ним, ведь не может же он и в самом деле здесь жить. И потом, все вокруг напоминало скорее сказочные декорации, чем то место, которое можно назвать домом.

Они повернули несколько раз, миновали три небольших лестницы и вскоре оказались в аккуратной приемной с диванчиками. Здесь Патвина дожидался какой-то полный мужчина в сером костюме. Он оторвался от газеты, поздоровался и с любопытством перевел взгляд на Пиуса.

– Это внук господина Клопа, – представил мальчика Патвин.

– Большая честь, – произнес незнакомец и пожал мальчику руку.

– Подожди здесь, – попросил Патвин, обращаясь к Пиусу. – Я мигом.

Он проводил своего гостя в кабинет, и Пиус остался в приемной в полном одиночестве. Незнакомец мальчику почему-то сразу не понравился. «Очевидно, это и есть новый хозяин текстильной фабрики, – размышлял Пиус. – Этот точно мечтает загнуть цену».

Дверь вскоре открылась, и из нее вышел Патвин, а в проеме Пиус заметил недовольное лицо оставшегося в кабинете хозяина текстильной фабрики. Казалось, что в обсуждении новых условий Патвин не шел на уступки.

Через некоторое время, промчавшись по коридорам отеля, Пиус уже стоял возле нужной двери. Это была большая черная дверь с многочисленными цвета охры трещинками и ручкой в виде стеклянного шара с чернильными разводами внутри. Патвин толкнул ее и дверь открылась. Пиус заметил красивые часы на руке Патвина, на серебряном циферблате которых был выгравирован четырехлистный клевер, пронзенный стрелой.

Они вошли в комнату, наполненную теплым светом. В центре в кресле-качалке, отвернувшись от двери, сидел завернутый в шерстяной плед пожилой господин. Он с трудом приподнял руку, и Патвин показал Пиусу, чтобы тот приблизился. Мальчик отдал коробку и неуверенно подошел к креслу-качалке. Старческая рука обхватила его запястье и потянула к себе.

– Меня зовут, – все так же не без труда начал старичок, приоткрывая затуманенные глаза и еле заметно улыбаясь, – Коэл Салвагор Диму… и-л-л-ириус Клоп. Я твой дед. Как хорошо, что ты приехал. Вот славно, мой мальчик. Вот славно.

После этих слов его хватка ослабла, а через некоторое время раздался негромкий храп.

– Не бойся, пойдем, – тихо позвал Патвин.

«И что, это все?» – Пиус уже начал надеяться, что сможет выяснить хоть что-то о своей семье, а с ним лишь поздоровались.

– Похоже, твой приезд хорошо подействовал на него, – заключил Патвин, когда они вновь очутились в лабиринте коридоров.

– Вы думаете?

– Ну, разумеется! Давненько мы не слышали от него ничего настолько внятного, а тут даже отца и деда своего вспомнил. Но ты, похоже, загрустил. Не расстраивайся, теперь-то уж все наладится. Будешь жить здесь, можно сказать, у очага предков, сам приободришься, вот и у господина Клопа дела на поправку пойдут. Мы ведь говорили ему о внуке, но могли лишь надеяться, что он понимает. И видишь, как все выходит, просто замечательно. Однако же я ужасно спешу. – Он посмотрел на свои часы. – Извини, что не успеваю показать твою комнату. Эй, Снук! – остановил он, спускающегося по лестнице, молодого служащего в сером форменном пиджаке с изумрудным воротником-стойкой и лимонными пуговицами. – Проводи юного господина Клопа в его комнату. И вообще оставляю его на твое попечение. Проследи, чтобы он был сыт, всем доволен, ну, сам знаешь. А я совсем опаздываю.

Он передал чемодан Снуку и попрощался.

– Так значит ты… – протянул Снук.

– Пиус.

– Пиус, – повторил Снук. – Пиус Клоп. Привет. А я – Снук. А тот, что убежал – Патвин. Как он тебе? Чудаковат иногда. А ты, смотрю, парень неплохой. Ну да ладно, пойдем.

Снук бежал по коридорам еще быстрее Патвина и в мгновение доставил Пиуса к дверям его комнаты. На самом же деле это был целый номер.

– Семь тысяч триста восьмидесятый, номер с видом на парк, – сказал Снук и открыл незапертую дверь (ключ уже был вставлен в замочную скважину).

Он бросил чемоданчик на кровать, после чего достал из коробки в руках Пиуса мармеладку, сунул ее себе в рот, извинился на тот случай, если в чемоданчике было что-то хрупкое, и, пообещав ждать на кухне, испарился.