Клоп

И они понесли, по-разному пихая и перекатывая обмотанный в тряпки фонарь по ступенькам. Для Пиуса подъем усложнялся тем, что в самом низу он начал пересказывать недавнюю беседу с Лирудж. Пиуса часто держали за дегустатора, и вот девушка угощала его новым видом пирожного. В этой части Лил потребовала подробностей, она знала меню лучше, чем кто-либо. И когда девушка угощала Пиуса, она параллельно жаловалась на Снука. Больше похоже, оправдывалась, говорила о вечере, когда провожали Шемлу. Оказывается, они со Снуком в тот вечер переписывались с помощью лифта для подносов. Написали друг другу много неприятного, и, как призналась Лирудж, с ее стороны неприятного было больше, и это неприятное было куда неприятней, чем у Снука. По сути, он только подсмеивался над ней, а она обвинила его в ужасных вещах, причем глупостях. Пиуса даже уговаривали сказать, что Белые Колпаки и есть смешная затея. Затем она ополчилась на Валунну, дело в том, что до нее дошел слух о желании директора отдать Пиуса в специальное учреждение для мальчиков. Тот попытался успокоить Лирудж. Наконец она призналась в страшном поступке, которого теперь стыдилась. Вышло, что на вечере в одной из записок она заявила о возможной правоте Валунны, что Шемла действительно мог повлиять на работу лифта. Пиус снова попытался подобрать слова утешения и с ее же намека предложил помириться со Снуком.

Лил слушала с интересом, они пошутили, что вскоре Лирудж и Пузану перестанет улыбаться, ведь тот не носит золотой ленточки.

– А зачем ты заговорила с Пузаном про ленточки? – удивился Пиус, когда они остановились передохнуть.

– Не знаю, просто вспомнила, что у Дакоты ее видела.

– Кстати, заметила, Пузан сказал, что Патвин не любит вспоминать о незнакомце, выдававшем себя за него? – спросил Пиус, готовясь к новому подъему.

– Точнее о брате.

– Пусть так, смотри, что мне пришло в голову: кто сказал Коэлу Клопу, что это был Риксил?

– Патвин. А это был не Риксил?

– Что хочу сказать, я спросил у Пузана про Патвина, а он рассказал нам историю из его молодости, чтобы мы сами оценили тот поступок.

– Лично я застрелила бы тех бандитов.

– Пусть так, а Патвин пусть не смог, но дело не в этом. Что, если Патвин, который находится в отеле, не настоящий?

– Не Патвин? А кто?

– Риксил.

Ребята старались говорить тише, когда везли фонарь по коридорам подвала.

– А тот, кто приезжал…

– Настоящий Патвин, – сказал Пиус. – Я подумал, это могло быть. Сначала приезжает Риксил и выдает себя за Патвина, потом появляется настоящий, но, увидев Карбанского Ловкача, пугается и сбегает. Он угрожает рассказать, кто из них кто. Тогда, возможно, Риксил убивает брата и зарывает тело в парке.

– Зачем же зарывать в парке?

– У него не было времени. Может, он вышел из себя, когда они укрылись под дубом, там он его убил, там же пришлось зарыть тело.

– Напомню, мы ничего не нашли. Хотя, конечно, в стихе все указывает на другое.

– Да, думаю, стих про это убийство. Риксил – пират и убийца.

– А зачем ему столько лет быть Патвином?

– Может, как раз для того, чтобы находиться в отеле. По заданию Ордена Пяти.

– Слушай! – воскликнула Лил, сразу притихнув, потому что они стояли на лестнице перед дверью в общий зал. – А что, если младший брат с руками в крови кто-то еще, третий участник?

– Тоже член Ордена Пяти, – подхватил Пиус, – даже какой-нибудь из титулованных, кого так называют.

– У Ордена Пяти против отеля существует заговор, это точно. Еще неизвестно, кто окажутся соучастниками.

Они осторожно заглянули в общий зал, ожидая компанию заговорщиков, увидели только Клопов и с деланной уверенностью подвезли тележку к двери, ведущей наверх. Пиус успел важно повозиться в замке, запирая подвал.

– Пиус, а как бы ты поступил, если бы тебе сказали застрелить тех работорговцев? – спросила Лил, когда они вновь стали медленно взбираться по лестнице.

– Даже не знаю. Мне бы не хотелось стрелять в кого-то. Но я понимаю, что и отпускать нельзя. Хорошо бы все-таки сдать их.

– Если бы их посадили за решетку, они смогли бы сбежать.

– Поэтому важно следить за ними. А ты что, на месте Патвина, настоящего, действительно смогла бы выстрелить?

– Легко, – ответила она. – Я бы встала перед главарем, прицелилась одним глазом и бац! – Девочка опустила фонарь, выставила руку как пистолет и показала, как бы она это сделала.

– А мне кажется, это не так просто, и хотя Патвин позволил им уйти от правосудия, его можно понять. Возможно, я считаю, он был хорошим человеком.

– Ну, он, конечно, не был виноват, что они разбойники. Они сами виноваты. А если у злодеев такая судьба, считай, им не повезло, потому что я все равно бы их подстрелила.

– Конечно, – улыбнулся Пиус, так как Лил снова хотела опустить фонарь и начать «расстреливать» стены, – если существуют пираты, должна быть и гроза пиратов Лилил Прелтит.