Клопы (сборник)

Да… Конец, думали; но тут Мартыныч – вот ведь пробивной человек! – ученик КВН – вышел с идеей пневматической ЭВМ. Такой машины, у которой вместо электричества – воздух. В чем ее ценность? Очень просто: при взрыве атомной бомбы вся электроника выйдет из строя от электромагнитного импульса, а пневматика – нет. Еще лучше заработает – поднимутся сильные ветры. До 100 км/час.

Его там наверху, рассказывают, спросили: «Так что же, без ветра в мозгах она и думать не будет?» На что он ответил: «Так ведь и Пушкин без вдохновения не писал».

Сначала не верили. Но когда он из осины устроил дисплей, когда все увидели: стояло дерево, подул ветер – и возникла стрелка, это кой-кого убедило.

Больше всего им – дубам нашим – речевой ввод-вывод понравился. Из-за которого Бурков, телевизионщик, пропал. Тоже додумался: вылезти с этой песней на телевидение! Испытания идут, а он на всю страну: «Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги…» Да еще в пьяном виде. Добронравова, говорят, в КГБ таскали, старика чуть удар не хватил… Рязанов во всем виноват.

Потом Мартыныч написал статью в открытый журнал, без упоминания, конечно, о пневматике, и эти вихри заинтересовали «Инмос лимитед»: они как раз бились над технологией графитовых столбиков и увидели в этой, как они думали, электродинамике решение своих проблем. Совместное предприятие наши дубы создавать запретили. Так англичане дали нам премию. Сейчас вот на остатки тех фунтов и живем.

А вообще – это уж мое личное мнение – самый большой вклад «Инмос лимитед» в соляристику – это Оккам. Язык параллельной обработки. Отказ от операторов GoTo («Иди к…»), меток, куда идти и выходов – это большой сдвиг в понимании проблемы. Надо просто идти и посылать сообщения, причем в каждом канале связи – только в одну сторону. «Не умножай сущности сверх необходимого», – как говорил в XIV веке мой тезка, Вильям Оккам.

– Скажи-ка, дядя, – прохрипел Ярвет, распрямляясь с удивлением в глазах.

Кто-то несуразный – с перевязанным, как у ван Гога, ухом и сплошь залепленным пластырем лицом – выходил из кустов.

– Что? – спросил он, наклоняя голову.

– Ведь недаром? – Ярвет полез в карман за фляжкой, как будто удовлетворившись тем, что фигура может говорить.

– Что – недаром?

– Москва, спаленная пожаром, французу отдана…

Ван Гог пошел дальше.

13.

Ох, уж эта Москва!..

Фаренгейт говорит: «Если есть возможность не ехать в Москву – я не еду». Еще бы! Я тоже не ездил – но когда Баварец исчез, все работы по эхолокации передали нам, а информация осталась в ТОО «Фраза», которое в Москве. Выкупить – денег нет: приходится ездить. Изба на Большой Полянке. И занесло же их в эту глухомань!

Как вспомню смрад, грязь, серую жижу – они ее принимают за снег! за белый, пушистый снег! – закопченные окна – с души воротит. Эти дикие племена, поселившиеся там после пожара, эти нечесаные, небритые физиономии возле размокших коробок, между баками – по-моему, они и едят тут же, и нужду справляют… Говорят не пойми что. Один метнулся ко мне: «Щей пит!» – я дал деру; потом только дошло, что он звал меня «чай пить» – чуть ли не в гости приглашал! Фу ты!

Каждый раз, отправляя меня туда, отдел снабжения дает красные тряпки для аборигенов. Спасибо. Дикарь московский, получив тряпку, прыгает, размахивая ею, на поляне – у них это называется «демонстрация»; потом собирается толпа, начинают орать; доходит до драки. Сунешься – тебе же набьют физиономию. Хороши дела!

А, кроме того, я с детства боюсь чертей. Ребята из «Фразы» надо мной смеются: «Они же, – говорят, – бомжами питаются». – «Смейтесь, смейтесь, – говорю, – кончатся бомжи – они и вас всех съедят».

Там же пещера на пещере! В прошлый раз чуть не полпути прошел под землей. Когда солнечный день, я в Москве по солнцу ориентируюсь; а тут пасмурно было, и прогноза нет, синоптик лыка не вязал: «Я вам, – говорит, – предскажу кузькину мать!» А не ехать нельзя было: пришел ответ на наш запрос о той фразе, у Тарковского, в конце фильма – из-за треска ее уже двадцать лет назад нельзя было разобрать, – где Крис как будто называет Наталью Бондарчук мамой. Из «Фразы» пришло письмо: «Есть материал».

Дали карту: вот, дескать, все просто: тут Садовое кольцо (надо же так назвать! какие сады? черта ли там вырастет, на асфальте) – тут надпись на доме: «Мы строим коммунизм»; поворачивай вправо – там эта изба.