Клоун. История одной любви

– Что, серьёзно? – Динка заливисто расхохоталась. – Слушай, это ужас…

– Угу, – кивнул Макар, сам давясь смехом. – Б-было больно, стыдно, противно… К-короче, с тех пор я невзлюбил акробатику.

– А в гимнастику, значит, влюбился? – понимающе спросила Динка.

– Т-типа того… Просто однажды мы с родителями п-поехали на международный цирковой фестиваль, и я там увидел номер д-девочки-итальянки – примерно моей ровесницы. Она работала в жанре «корд-де-парель». Она меня п-просто восхитила, – признался Макар. – Одно д-дело – наблюдать за родителями, которые кувыркаются под куполом, а д-другое – когда это делает какая-то сопливая д-девчонка… В общем, я тут же выпросил у отца к-канат для себя, чтобы т-тренироваться. Девочка во время того выступления так непринуждённо, легко и к-красиво выполняла свой номер, что я был уверен – мне-то это тем более не составит т-труда. Ну, короче, – Макар смущённо потёр нос, – я ухватился за канат руками и ногами и т-тупо повис. Тряпочкой. Какое там «летать», я не мог на нём даже подтянуться! Т-такое разочарование было, я-то думал – сейчас к-как залезу да как полечу!

Динка смеялась вместе с ним, и он готов был из кожи вон вылезти, лишь бы на её губах как можно дольше играла эта потрясающая улыбка.

– Но в итоге же всё равно научился? – уточнила она.

– Научился, – кивнул Макар. – Пришлось п-полтора года потратить на подготовку полноценного д-десятиминутного номера в воздухе. Уже не с родителями, а соло…

– А это страшно? – наивно спросила Динка, по-детски округлив глаза. – Ну, вот когда ты там – наверху…

– Конечно, страшно, – просто ответил Макар. – Вообще специфика воздушной г-гимнастики в том, что это очень опасно. Мы ведь часто б-без страховки работаем, а что это значит?

– Что? – заворожённо откликнулась Динка.

– Что если раскроется рука – то всё, пипец. Или сам упадёшь, или человека уронишь, если работаешь с п-партнёром.

– Наверное, нужно очень сильные руки иметь? – с уважением протянула Динка, покосившись на Макара.

– Не т-только. Нужно этими руками ещё очень хорошо… чувствовать, – сумбурно объяснил он. – А когда с п-партнёром выступаешь, там вообще сложно… п-притирка очень долго идёт, поэтому у гимнастов обычно складываются постоянные пары на много лет.

– Как у твоих родителей? – понимающе спросила Динка.

– Ну да… – отозвался он, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

– А свои номера ты сам готовил или они тебе помогали?

– Скорее, к-консультировали. После моих выступлений мама всегда устраивает разборы п-полётов. Отругать может – где-то не то выражение лица, где-то носок недотянул… А п-папа обычно стоял на лебёдке, – быстро добавил Макар. – Это аппарат, который поднимает наверх. Следил за б-безопасностью…

– А ты перед самым выходом на арену боишься? – вопросы сыпались из Динки как горох.

– Боюсь, – честно признался Макар. – Иногда прямо внутренняя п-паника захлёстывает, истерия какая-то, аж пальцы т-трясутся. Стыдно ужасно, но я не могу это остановить…

Он не стал упоминать о том, что после гибели отца не мог выходить на манеж несколько месяцев, но потом тяга к полётам всё же пересилила.

– И как ты с этим справляешься? – протянула Динка сочувственно. – Молишься?

– Скорее, медитирую, – хмыкнул он. – П-перед самым номером на несколько секунд закрываю глаза, настраиваюсь и ухожу в себя. Мысленно обращаюсь к к-какому-то высшему разуму.

– Офигеть, – выдохнула она восхищённо. – Я бы никогда не смогла…

Чтобы сбить пафос момента, Макар тут же добавил:

– Знаешь, может, я циник… но к-когда практически каждый день жизнью рискуешь, очень смешно наблюдать, к-как за кулисами перед выступлением стоят жонглёры… ну, те, которые б-булавы подбрасывают… стоят, значит, к-крестятся и молитвы бормочут.

Динка расхохоталась, чего он и добивался.

Тем временем трамвай незаметно подполз к остановке «Цирк».

– Упс! – Динка торопливо вскочила и дёрнула Макара за рукав. – Чуть не проехали! Бежим!

10

Макар ещё и сам не чувствовал себя абсолютно «своим» в Светлоградском цирке, но, раз уж вызвался провести для Динки экскурсию по закулисью, пришлось волей-неволей взять на себя обязанности радушного хозяина. И теперь – с позиции хозяина – он искоса посматривал на девчонку, с волнением оценивая: нравится ли ей? Не скучно ли? Почему-то для него было очень важно, чтобы Динка прониклась всей этой цирковой атмосферой, так сильно любимой им самим. Чтобы ей тоже было приятно дышать тем воздухом, который Макар с наслаждением вдыхал практически с самого рождения.

Похоже, Динке действительно было интересно: глаза её горели, и она с восторгом осматривалась вокруг. Все цирковые артисты, попадавшиеся им навстречу, тоже со сдержанным любопытством косились в её сторону, но не задавали Макару лишних вопросов. Увидев в одном из закоулков парня, подбрасывающего и ловящего булавы, Динка покосилась на Макара и, не выдержав, захихикала – очевидно, вспомнила его рассказ про то, как жонглёры молятся перед выходом на арену.

– Привет, Мак, – поздоровался парень, продолжая непринуждённо жонглировать, – ты что-то рано сегодня, манеж занят пока.