Клоун. История одной любви

Он выскочил на лестницу, на ходу вдевая руки в рукава куртки, и помчался вниз, перепрыгивая через несколько ступеней. Желание увидеть Динку подгоняло его и заставляло улыбаться до ушей. Макар и сам понимал, что ведет себя как дурак, но ничего не мог с собой поделать — он совершенно потерял от нее голову, дурел в ее присутствии и реально сходил с ума, когда ее не было рядом.

Городок как будто вымер — редко-редко по дороге проезжали одинокие машины, нарушая тишину. Путь от своего дома до Динкиного Макар проделал бегом, на каком-то эмоциональном подъеме, словно летел — и даже почти не запыхался.

Окно Динкиной комнаты не горело. Впрочем, как и остальные окна в доме — очевидно, семейство Дружининых крепко и безмятежно спало. Макар уже привычно перемахнул через забор и знакомым маршрутом прокрался к дереву, которое служило для него проводником в Динкину комнату. Вскарабкавшись наверх, он уцепился одной рукой за ветку, а другой негромко постучал в стекло — все, как и в прошлый раз.

Динка долго не реагировала. Ему пришлось повторить стук несколько раз, прежде чем окно открылось и он увидел в лунном свете ее сонное удивленное лицо.

— Макар? — с сомнением протянула она, словно не верила, что он ей не приснился. — Это ты?

— Привет, — поздоровался он и уточнил с иронией:

— Я могу войти?

— Конечно… — растерянно пролепетала она, отступая в сторону и освобождая ему место для маневра.

Легко подтянувшись, он мигом оказался на подоконнике и спрыгнул с него в комнату, а затем остановился напротив Динки, вдруг мигом растеряв всю свою решительность и боевой настрой.

Свет она не зажигала, но Макар уже привык к полумраку и сейчас видел, что Динка стоит перед ним в какой-то невообразимо короткой ночнушке — непристойно, возмутительно короткой, отчего во рту у него моментально пересохло и он забыл все, что собирался ей до этого сказать.

24

— Зачем ты пришел? — негромко и холодно поинтересовалась она, потому что Макар продолжал молчать как идиот.

Голос ее был не то чтобы враждебным, но все равно словно намекал на то, что она не забыла дневную обиду. Макар сглотнул и с усилием заставил себя отвести взгляд от Динкиных голых ног, лихорадочно вспоминая причину своего появления здесь.

— Я… хотел извиниться.

— Сейчас?! — уточнила она, вложив в свою интонацию как можно больше язвительности.

Макар пожал плечами.

— Ну да… вдруг п-подумал, что был неправ… и решил тебе об этом сказать.

— А ты всегда под влиянием порыва действуешь? — с нервным смешком спросила Динка. — Что хочу — то и ворочу, а если захочу — то запросто передумаю?

— Я не п-передумал, — покачал он головой. — Все, что я тебе говорил по п-поводу Жабы и остального… короче, моя т-точка зрения не изменилась. Но ты вправе иметь на этот счет собственное мнение. Мне реально не следовало т-так давить.

— Не следовало, — кивнула она. — Макар, ты меня реально пугаешь. Ты какой-то… дикий. Я боюсь, что однажды ты доиграешься.

— И т-тебе будет меня жаль? — улыбнулся он.

Динка тяжело вздохнула.

— Тебе бы все шуточки…

— Прости меня, — сказал он, посерьезнев. — Ну прости. П-пожалуйста… Я правда не хотел тебя т-так расстраивать.

Динка опустила голову, пряча улыбку.

— Ладно, проехали. В конце концов… ты единственный, кто хотя бы попытался как-то меня защитить. С тех пор, как все случилось, я в этом дерьме барахтаюсь совсем одна. Даже в семье никто меня не поддерживает…

— А Соня? — спросил Макар, хотя в принципе уже давно догадывался об ответе.

— Соня… — Динка как-то странно усмехнулась. — Она, конечно, все это время рядом со мной. Но, знаешь… как будто через силу. Типа: «Ты, конечно, сама виновата в своих проблемах и вообще все, что с тобой случилось — ужасная мерзость, но так уж и быть, я благородно не буду тебе об этом напоминать». Она не то чтобы оказывает поддержку… скорее, снисходит свысока. И не забывает при этом регулярно подчеркивать, что с ней подобное не могло бы произойти никогда в жизни, потому что она слишком ответственная, а у меня ветер в голове.

— Д-да, я заметил, что у вас странные отношения, — хмыкнул Макар.

— Странные… — согласилась Динка. — Наверное, это не совсем то, что подразумевают под искренней сестринской любовью. Но так было не всегда! — добавила она торопливо, словно оправдываясь. — В детстве мы вообще были не разлей вода. Ни минуты не могли друг без друга, честно! И папа… папа тоже не всегда был со мной таким строгим. Просто потом я его очень подвела. Разочаровала… — голос ее прервался.

— Т-так, стоп, — Макар положил руки ей на плечи. — Что это опять началось? Не надо самоуничижения, хорошо? Т-ты никого не подводила и не разочаровывала. Тебя подставили! Здесь нет т-твоей вины, понимаешь?

— Есть, — Динка покачала головой. — Мне вообще не нужно было позволять делать со мной… все это. И фотографировать, а тем более снимать на видео — тоже…

— Просто твой б-бывший — мудак, — убежденно заявил Макар.

— Угу. Только почему-то он остался чистеньким, а шлюхой в итоге оказалась я.