Клуб 12 стульев

И, наконец, существует самый жестокий вид заруба, который можно назвать количественным зарубом, поскольку главную роль здесь играет именно количество материалов — претендентов на публикацию. В «Клубе ДС» всегда был большой избыток такого рода материалов. Низкая пропускная способность 16-й полосы в совокупности с бурным потоком писем из всех концов нашей державы и из других — дальних, а особенно ближних зарубежных — стран, материалы, приносимые многочисленными авторами непосредственно в редакцию, создают эффект стихийного бедствия даже тогда, когда речь идет не о стихах, а о прозе. Нередки случаи, когда собранных опусов хватило бы на тридцать лет непрерывных публикаций, даже если бы за эти годы никто не предложил бы отделу ни единой строчки. Истинная беда была в те годы, когда, имея тираж шесть миллионов, «Литгазета» получала двенадцать тысяч писем в месяц, четыре тысячи из которых были адресованы «Клубу ДС»! Это значит, что минимум четыре тысячи худпроизведений в месяц (если считать, что в каждом письме — по одному, что бывает крайне редко) претендуют на роль опубликованных. При пропускной способности сорок — и тоже в месяц! То есть один процент! А если учесть, что половина публикуемого составляет принесенное в редакцию помимо почты — то полпроцента! Приходилось пускать под заруб почти все, оставляя самое-самое лучшее, которое, дорогие читатели, вы и читали, да и продолжаете читать. Так что если уровень публикаций кого-то не удовлетворяет — значит, их не удовлетворяет состояние сатиры и юмора в стране! А мы, редакторы, только отражаем это состояние. Но сейчас оно — просто блистательное! Хотя, как говорят, и не безнадежное. Лак что, несмотря на все зарубы (а может, благодаря им!), мы с вами еще посмеемся! Лучше, конечно, над собой.

Илья Суслов Из «Эссе о цензуре»

Чтоб у нас в карманах было столько купюр,

сколько их в этой книге.

Надпись на книге друга

Как-то так случилось в моей жизни, что я все время имел дело с цензурой. Для человека, родившегося и выросшего в России, это само собой разумеющееся явление — ну как же без нее? Это не изобретение советской власти. Цензура была придумана еще в XIV веке Папой Урбаном VI, который постановил, что можно пользоваться только теми книгами, которые не содержат ничего противоречащего догматам церкви. С тех пор все догматики пользуются услугами цензуры. Сегодня цензура, если процитировать Большую советскую энциклопедию, — это «контроль официальных властей за содержанием, выпуском в свет и распространением печатной продукции, содержанием (исполнением, показом) пьес и других сценических произведений, кино-фотопроизведений изобразительного искусства, радио- и телевизионных передач, а иногда и частной переписки, с тем, чтобы не допустить или ограничить распространение идей и сведений, признаваемых этими властями нежелательными или вредными.

По способам существования цензура делится на предварительную и последующую. Предварительная предполагает необходимое разрешение на выпуск в свет книг, постановку пьес и т. д., последующая заключается в оценке уже опубликованных, выпущенных изданий, поставленных пьес и т. д. и принятии ограничительных мер в отношении тех, которые нарушают требования цензуры».

Далее там же сказано, что в России цензура зародилась в XVI веке (отстаем, как всегда, от передовых стран) и была постоянным оружием царского правительства в его борьбе с революционным движением, демократической литературой и публицистикой.

Что же касается Советского Союза, то никакой цензуры и быть не может, потому что Конституция СССР в соответствии с интересами народа гарантирует гражданам свободу слова. Вместо же цензуры установлен «государственный контроль, чтобы не допустить опубликования в открытой печати и распространения средствами массовой информации сведений, составляющих государственную тайну, сведений, которые могут нанести ущерб интересам трудящихся».

Под государственной тайной здесь подразумевается правда, а под трудящимися — партийная верхушка. Что, по-своему, тоже правда, потому что они много работают.

Такой длинный научный экскурс в историю вопроса я предпринял потому, что энциклопедия ничего не сказала о самом главном виде цензуры — самоцензуре, которая и является ведущей силой советской общественной жизни. Она подразумевает то обстоятельство, что народу в целом и его интеллигенции в частности уже внушен достаточный страх, и человеку разрешено думать одно, а говорить другое. Один гражданин, помнится, пришел к врачу и пожаловался на эти симптомы:

— Понимаете, доктор, говорю одно, думаю другое, а делаю третье.

Доктор послушал и сказал:

— Извините, но от марксизма мы не лечим.

Так что это явление — самоцензура — целиком советское. При царе его не было. А может, было?