Клуб 27 (ЛП)

Это не мой внутренний голос, а проявляющий себя мой страх. И впервые я это осознаю. Впервые я могу отличить собственный голос и тот, более темный, который скрывается внутри меня, тот голос, что привел меня к доктору Рэймонд. Именно она научила меня справляться со своими голосами.

Делай глубокие успокаивающие вдохи.

Дыши.

Я качаю головой, приказывая голосу исчезнуть, а затем сажусь прямо и смотрю на Жизель.

— Да, я в порядке. Прости. Я просто пытаюсь понять. Почему он мне ничего не сказал, и причем здесь Нейт?

Она приближается и кладет свою свободную руку на мое колено.

— Твой брат собирался рассказать тебе. Но он настаивал на том, что хочет подождать. У нас обоих была куча долгов, и чтобы расплатиться мы выбрали не совсем обычный способ.

— Я знаю всё о клубе «Особняк», и чем он там занимался.

Она смотрит с облегчением.

— Тогда, может быть, ты поймешь, почему мы оба хотели начать нашу жизнь с чистого листа, прежде чем рассказать кому-нибудь об этом.

Комната начинает кружиться, и я хватаюсь за стул.

— Как долго вы были вместе?

Она вытирает рукой свои слезы.

— В прошлом году мы встретились в «Танцевальном зале». Мы тут же поладили и стали друзьями. Зак спросил меня, чем я занимаюсь по жизни, и я ответила ему, что я работаю в «Особняке». Он искал способ заработать большую сумму денег, и, прежде чем узнать об этом, я помогала ему в создании Художника. Постепенно, мы полюбили друг друга.

У меня отвисает челюсть. Я потрясена.

Она, вообще, знает, чем Зак занимался там?

— Зои, я знаю, о чем ты думаешь. Как могли мы быть вместе и делать то, что делали? Но когда мы впервые встретились, мы действительно были просто друзьями. И это была работа. Я не была готова к отношениям, когда встретила твоего брата. У меня были свои заботы. Но чем больше времени мы проводили вместе, тем больше усиливались мои чувства к нему. Когда я, наконец, была готова к отношениям, он признался, что был влюблен в меня с первого взгляда. И мы оба прекратили включать какие-либо услуги сексуального характера.

— Ничего не понимаю. Тогда, как вы вдвоем продолжали работать?

— В «Особняке» не всё связано с сексом. Речь идет о том, чтобы дать клиентам то, что они ищут. Мы просто действовали по-другому. Твой брат был художником, поэтому он рисовал своих клиентов иногда на бумаге, иногда на холсте, иногда рисовал на их телах. Он делал их наброски, однако они хотели, чтобы он срисовывал с них в процессе. Иногда это означало наблюдать, как пары занимаются сексом, но это никогда нас не беспокоило. Мы понимали, что это часть его работы.

Больше потрясена любовью в ее голосе, чем признанием, но я все еще борюсь с гневом, который бурлит под моей кожей — не из-за неё, а из-за моего брата.

Почему он думал, что я не приму её?

Но это было не из-за Жизель и Матео, верно?

Причина была в деньгах.

Его потребность заботиться обо мне отвергла его собственное счастье.

Черт возьми, Зак!

Слезы свободно текут по щекам, и я как можно быстрее вытираю их.

— Он любил то, чем занимался, Зои, так же, как любил тебя. Заставляя женщин гордиться самими собой, изображая их внутреннюю и внешнюю красоту, он делал их счастливыми.

Ее голос кажется тихим, но я поражена ее словами, и мысленно уже извиняюсь перед Заком, когда мои глаза концентрируются на Жизель.

— Я виновата в том, что он умер, а не чертово семейное наследие, о котором он меня предупреждал.

— О чем ты говоришь?

— Это я виновата в том, что он ехал на высокой скорости.

Мы уставились друг на друга, но такое ощущение, будто мы находимся в разных комнатах.

— Жизель, Зак всегда превышал скорость.

— Это могло и не быть в ту ночь, если бы не я. Мама позвонила мне на работу и сказала, что Матео болен. Моя машина не заводилась, поэтому я позвонила Заку, и он приехал за мной. Он знал, что я беспокоюсь о Матео, поэтому ехал быстро. Он заставил меня надеть шлем, так как у него не было запасного. Мы никогда не ездили на мотоцикле вместе, из-за того, что Матео был постоянно с нами. Зак ехал в спешке, чтобы доставить меня домой, и когда он наехал на какой-то мусор, на дороге, то потерял контроль над своим мотоциклом.

«Зак» — она зовет его так же, как и я. Комната довольно большая, но постепенно кажется, что становится такой маленькой, словно стены смыкаются вокруг меня.

В спешке, я хватаю ее и грубо притягиваю к себе.

— Не думай так. Он делал то, что хотел, потому что он такой. Ты не виновата в его смерти.

Возможно, в этом виновата только судьба.

Мне нетрудно просить ее не винить себя, потому что я искренне верю, что она не должна. Ты не можешь винить кого-то в чужой смерти. Ты просто не можешь, если только сам не убил — выстрелом пули, ударом ножа или битой по голове.

Ее плач превращается во всхлипывание, и я просто придерживаю ее в своих руках. Время проходит медленно, пока нас объединяет потеря близкого человека.

Когда она отклоняется назад, то смотрит на меня и убирает с моего лица выбившуюся кудряшку.

— Знаешь, ты похожа на него.

Я приглаживаю непослушную прядку волос, которая завилась от дождя.

— Когда мы были маленькими, все думали, что мы близнецы.