клуб аистенок(СИ)

- Я видела ваше объявление. Мне показалось, что эта группа именно для нас. Я попрошу Митча ходить со мной вместе, мы сможем обсудить, что скажем Роуз о ее рождении, когда она подрастет. Но сейчас мне нужна помощь более срочная. Я так боюсь.-

- Приведите в группу Митча, - посоветовала Барбара, - может, группа даст вам силы мужество высказать ему все, потому что нельзя копить в себе такие страхи и продолжать жить. -

- Вы правы, нельзя, - горько плакала Элейн, - нельзя. -

25

Педиатрическая палата интенсивной помощи - место, в котором не хотелось бы оказаться никогда. Многие из ее пациентов поступают прямо из родильного отделения, и в большинстве случаев покидают ее, потому что умирают. Родители, денно и нощно сидящие у кроваток своих малюток, с ужасом ожидают, что их могут отослать домой. Без их ребенка.

Когда Рик, Анни, Давид, к тому времени уже почти без сознания, и доктор Солвей с застывшим каменным лицом, приехали в госпиталь, они прямо прошли в палату скорой интенсивной помощи. Было еще четыре кроватки рядом с той, в которую они положили неподвижного, молчащего Давида. Рик отвернулся, когда медсестра ввела в вену малыша трубку и повернувшись, увидел доктора, одевавшего крошечную маску на неподвижное, без выражения лицо Давида. Маска, объяснила доктор Солвей Рику и Анни, всю себя обхватившую руками, будто ей было промозгло, измерит дыхание Давида, чтобы определить, не нужно ли его подключить к респиратору. Оказалось, нужно.

Сейчас через трубку ему введут лекарство, чтобы как-то облегчить болезненную процедуру, которую необходимо проделать немедленно. Доктор Солвей объясняла подробно, будто преподавала в классе. Доктора введут трубку в нос Давида и потом дальше в его легкие. Трубку соединят с респиратором, который будет дышать за него. Рика и Анни попросили не прис5ггствовать при процедуре.

Стоя в холле, Рик, стараясь не думать, что сейчас доктора делают с его сыном, смотрел на большую, темнокожую женщину, все еще обнимающую всю себя короткими, сильными руками, на одной из которых висел голубой свитерок Давида. О чем она думает? О том, что Рик такой подлый, низкий бабник, и потому его сын смертельно болен? Возможно, Давид не выкарабкается, и Рик - тому виной. Анни должна знать, что произошло.

В то утро она возвратилась от сестры очень рано. Как и обещала. Машина юной секретарши, скорее всего, была припаркована на дорожке, где обычно парковалась Анни. И Анни, вероятно, отыскала на улице другое парковочное место, вошла в переднюю дверь и начала прибирать в гостиной. И, конечно, нашла черное платье девицы, сброшенное на пол. А в комнате малыша, в которую она вошла тут же, одежду Рика. Везде. Она, должно быть, собрала ее и отнесла в корзину для грязного белья и потом, посадив Давида на бедро, прошла на кухню мыть тарелки, оставленные после ужина и готовить завтрак для Давида. Возможно, она кормила ребенка, когда обнаженная девица вышла из комнаты Рика, где они провели остаток ночи и где она оставила Рика в беспробудном сне. Девица, возможно, даже поздоровалась с Анни и кудахтала с Давидом, облачаясь в свое платье и туфли.

Прошло долгих 20 минут, потом врачи позвали Анни и Рика. Давид спал. Доктор Солвей стояла у его кроватки. Анни глухо застонала, увидев, что было сделано с малышом, а Рик ухватился за спинку стула в поисках поддержки. "Трубка подсоединена к респиратору, который сейчас дышит за него. Вот это кардиомонитор, а это внутривенная линия. Мы продолжаем механически вентилировать его, и несколько дней будет кормить его таким образом. Надеемся, что после этого он выкарабкается", - объяснила доктор.

Рик слабо осознавал, что где-то в отдаленном конце палаты стоит женщина и тихо плачет, глядя на своего очень больного ребенка.

- Какие лекарства вы будете ему давать? - спросил Рик доктора.

- Никаких. Взрослым мы рекомендуем антитоксин, для малюток единственное лекарство - поддерживать их, пока они сами не выкарабкаются. Мне жаль, но я должна сказать вам, что большего сделать мы ничего не сможем, лишь сидеть и ждать. Если хотите, я могу помочь вам получить комнату неподалеку от этой палаты, и, таким образом, вы будете с ним, или вы можете приезжать. Предлагаю вам обоим или одному из вас сделать первое. Потому что, хотя Давид очень слаб и почти не открывает глаза, он все-таки иногда просыпается даже звук голоса или прикосновение близких - очень важно для его самочувствия.

Близких. Часть родительского диалога. Отец - мужчина, постоянно заботящийся о своем малыше. Пытающийся создать глубокие связи, которые в прошлом малыши имели лишь с матерями. У этого малыша нет ни матери, ни отца, постоянно пекущихся о нем. Анни. "Для Давида ее голос самый знакомый, близкий, успокаивающий, ее прикосновение самое родное", подумал Рик. Его поразило, что он испытывает ревность к этой крупной, чернокожей женщине, сейчас не отрывающей глаз от малыша, который без сознания лежит в кроватке. Давид лежал, как мертвый.

- Бедный малыш, - мягко произнесла Анни. - Бедный, бедный малыш.

- Можете коснуться его, - посоветовала доктор Солвей.