Клуб анонимных мстителей

– Вот, – одобрительно, с торжествующим видом кивнул Гений. – Вся история – в одном рисунке. Юлечке двадцать семь лет. Обычная история: полная девочка, травля в детстве, как следствие – пищевое расстройство. Булимия, анорексия – адская смесь и такая распространенная! Обидчики давно выросли, некоторые, судя по соцсетям, стали гораздо полнее нее – той, прежней. Но у них все в порядке! Работают, женятся, рожают детей. А у Юли – полный набор проблем со здоровьем, и не только физическим. И что, это можно простить? Рудольф Карлович, это нужно забыть? Алик, их достаточно просто послать подальше?

Я не верила своим ушам. Двадцать семь лет – а я-то приняла ее за подростка! Положим, у меня тоже были проблемы с весом – и с детскими дразнилками. Но переживать так сильно? Хотя чему я удивляюсь, все люди разные. Возможно, у Юлечки тонкая душевная организация. Кстати, а не подвергает ли ее Гений ненужным переживаниям? Что-то жестковато для психолога…

Юлечка так и стояла у доски – послушно, не выражая никаких эмоций. Наверное, девчонку успели основательно напичкать какими-нибудь антидепрессантами. Гений подошел к ней и заключил в объятия, нашептывая на ухо что-то успокаивающее. В этом его жесте не сквозило ни намека на типично мужской интерес, это был скорее братский порыв. И все же я удивленно застыла на месте: что это за психолог, который так запросто обнимает клиентов? Впрочем, пора было привыкнуть к тому, что в стенах клуба происходит немало удивительного.

Гений помог Юлечке спуститься и проводил ее на место. А перед нами так и осталась огромная доска с нарисованными на ней очертаниями гигантской фигуры. Наглядно. Нам кажется, что прошлое похоронено и забыто, но оно живет. Безобразное, угрожающих размеров. В наших головах, в наших душах. Напоминает о себе, неотступно, каждый день: мыслями – днем, кошмарами и слезами – ночью. И мы бессильны что-либо изменить. Мы не можем доказать свою правоту. Как там сказал дирижер? «Меня лишили свободы ненавидеть». Именно это я и чувствовала. Сейчас, в этот самый момент, чужая непорядочная тетка хозяйничала в моем родном доме. Она могла выбрасывать дорогие моей семье вещи, выдумывать обо мне гнусные истории, откровенно хамить моим родителям… Она могла все. Я – ничего. Замолчи и смирись.

– Итак, – Гений снова встал перед нами и вскинул руки, соединив кончики пальцев, – мы собрались здесь, чтобы поддержать друг друга. Такова основная идея существования клуба – не только профессиональная помощь, но и работа команды единомышленников. Один из лучших способов справиться со своей бедой – помочь другому, оказавшемуся в похожей ситуации. Попробуем? Поможем Рудольфу Карловичу?

Я бы – с удовольствием, только чем? Все вокруг, видимо, подумали то же самое, раз растерянно притихли. Гений обвел нас задумчивым взглядом, что-то прикинул в уме и неожиданно просветлел:

– Мне только что пришло в голову… Не считая меня, здесь присутствует двенадцать человек. Двенадцать присяжных. Давайте вынесем вердикт. Виновен ли обидчик нашего дирижера? Можно ли забыть его поступок? Или это достойно порицания – и кары? Ну же, друзья, пофантазируем! Представьте, что вы – двенадцать судей. Двенадцать палачей.

Меня вдавило в стул. «Палачей». Значит, сюжет картины не случаен. Помню, Анька как-то щебетала о том, что нельзя держать в себе негативную энергию, нужно ее выплескивать – например, употреблять на творчество. Что же за демоны роились у Гения внутри? Теперь я просто обязана узнать его историю, даже если для этого придется выслушать непростые откровения остальных и самой вывернуть душу наизнанку! Кстати, неужели нас и правда двенадцать? Я машинально повертелась, подсчитывая собравшихся. Так и есть, с Гением – тринадцать. Только он совершенно забыл о Миле, будто она – пустое место…

– …у этого композитора остались близкие? – между тем выдавали идеи присутствующие. – Рассказать обо всем хотя бы им, открыть глаза на их «великого» родственника!

– А еще лучше – проклясть и навести порчу, – твердо стояла на своей глупой версии Жизель. И что там творилось у нее на работе, раз тетка никак не могла отвязаться от псевдоэзотерики?

– Да плюнуть ему на могилу, и дело с концом. – Это, разумеется, подбросил вариант Алик.

И так далее и тому подобное… Гений смотрел на нас с таким видом, будто вот-вот схватится за голову. А Рудольф Карлович… Он снова сгорбил плечи, не в силах больше нести груз переживаний, и застыл на месте, обратившись в подобие горестного памятника.

Мне стало не по себе. Этому мудрому сильному человеку явно претил поднявшийся ажиотаж. Но он снова терпел – как терпел всю жизнь. Терпел из мудрости, интеллигентности, великодушия… Мы уже перевели впустую немало слов, а скоро и вовсе разойдемся, так ничего и не предложив. Старик останется один на один с несправедливостью, глубоко оскорбленный, беспомощный…