Клуб бездомных мечтателей

Тем не менее один вид папы разбудил во мне бурю эмоций. За последние месяцы я привыкла видеть вокруг себя новые лица и постоянно перемещалась из одного места в другое, поэтому знакомое с детства папино лицо вызвало во мне массу чувств и воспоминаний. Пусть в наших отношениях было много боли, но я все равно скучала по отцу. Вот он снова стоял передо мной – постаревший, побитый жизнью и похудевший. Он выглядел таким же ранимым, как мама в тот день, когда мы загадали желания и сдули «парашютики» одуванчиков. Я помнила своих родителей главным образом в обстановке квартиры на Юниверсити-авеню, а не на улицах города, где по сравнению с другими людьми они казались такими хрупкими, болезненными и легко ранимыми.

Вчера вечером я позвонила в его приют и услышала, как ответившая на мой звонок женщина резким и грубым тоном подозвала его к телефону. Голос папы был тихим, и мне показалось, что он спал, а я его разбудила.

– Папа, я иду в школу. Ты должен помочь мне в нее записаться. Я надеюсь, что ты мне поможешь.

Я сразу перешла к делу потому, что знала, что в приюте не разрешают долго разговаривать по телефону. Он два раза просил меня разъяснить, что происходит.

– Нет, папа, эта никакая не программа, это обычная средняя школа. Да. Мне очень нужна твоя помощь.

Я очень не хотела от него чего-либо требовать. Я даже не знаю, что бы делала, если бы он отказался. Но папа без колебаний согласился со мной встретиться. Я не упомянула о том, что ему придется соврать. Это я приберегла для личной встречи.

Для школы я придумала историю, в которой я выглядела совершенно нормальным человеком, а не бездомной. В графе «Адрес» я написала выдуманные данные. Я скажу в школе, что мой отец работает водителем-дальнобойщиком, месяцами находится в отъезде и поэтому с ним сложно связаться. Эта история казалась вполне реалистичной, и теперь мне надо было убедить папу меня поддержать.

Папа улыбнулся мне. По мере того, как я подходила ближе, его улыбка становилась все шире и шире. Я улыбнулась в ответ, забыла обо всем, что я от него хочу, и почувствовала, насколько рада его видеть. Мы обнялись, потом папа аккуратно загнул край страницы своей потрепанной книги, положил ее в рюкзак, и мы пошли.

Я чувствовала себя слишком зыбко во всех серьезных вопросах, которые мы могли бы обсудить: наши жизни, маму, Лизу, поэтому сразу перешла к делу и рассказала ему о школе, словно мы виделись каждый день и нам надо было решить только эту небольшую проблему.

Я стала «натаскивать» папу и учить его тому, что он должен говорить.

– Номер дома 264 на 202‑й улице, Восток. Индекс 10458. Пап, ты в состоянии это запомнить?

Он сморщился, и я поняла, что он волнуется по поводу авантюры, в которую я его втравливала.

– Лиззи, ты хочешь, чтобы я все это сказал? Ты уверена, что я выгляжу как водитель-дальнобойщик?

– Как ты выглядишь, не имеет никакого значения. Они же не будут выспрашивать у тебя какие-либо детали жизни водителей? И, да, я хочу, чтобы ты все это им сказал.

Папа запаниковал, и его руки начали трястись.

Я подумала, что наверняка мое отвращение к любым бюрократическим формальностям передалось мне от него по наследству.

– Так, еще раз, где я живу? – переспросил меня папа.

* * *

Мы должны были встретиться с Винсом, вторым директором Академии. Винс оказался мужчиной средних лет в очках. Он был гораздо более серьезным, чем Пери, хотя тоже часто улыбался. Мы вошли в его кабинет, и Винс разложил перед папой документы. Все строчки, которые папа должен был заполнить, были предусмотрительно отмечены крестиками.

– Доброе утро, мистер Мюррей, – произнес Винс и протянул папе руку.

Папа улыбнулся в ответ. По нему было видно, что папа явно чувствует себя не в своей тарелке.

– На самом деле моя фамилия Финнерти, – поправил он Винса. – Мы с мамой Лиз не были официально женаты. Это были семидесятые, сами понимаете. Мама Лиз была очень возбудимой и все такое, более того, я бы сказал, что она была сумасшедшей.

Папа рассмеялся. Я нахмурилась. Лицо Винса было непроницаемым. Он улыбнулся папе.

– Зовите меня просто Питер, – сказал папа.

Он явно нервничал, и от этого начинала нервничать я сама. Что я буду делать, если сейчас все сорвется? Куда я подамся? Я же не могу упустить свой последний шанс. Я внимательно посмотрела на Винса, пытаясь понять, какое впечатление мы на него производим.

– Хорошо, – влезла я в разговор. – Давайте перейдем к делу. Я никого не хочу торопить, но у папы много дел. По работе и вообще.

Папины руки дрожали, но он аккуратно вывел свою подпись. Я много раз видела, как он расписывается на различных документах для социальных контор. Он что-то невнятно бормотал про себя и облизывал губы.

– Так… Отлично… Все готово, – произнес он.

Я не отрывала глаз от Винса, и мое сердце учащенно билось. Тем не менее я старалась выглядеть радостной и расслабленной.

– Адрес? – спросил папу Винс, положив пальцы на клавиатуру компьютера.

Папа устремив взор в потолок, потом потер лоб, силясь вспомнить адрес.

– 933 … – начал неправильно давать адрес Бобби.