Клуб «Дикая охота»

– Да ты послушай. Они говорят, что тот психолог сам в детстве подвергся насилию то ли со стороны отчима, то ли со стороны соседа. Он реально помогает.

– Спасибо Андрей. – Антон хлопнул его по плечу и вышел.

4

День прошёл, как в тумане.

После работы Антон заехал домой. Евгения Владимировна сидела на кухне в той же позе, в облаке дыма и с сигаретой между дрожащими пальцами. Ничего не говоря, Антон переоделся и направился в поликлинику.

У палаты он увидел медсестру. Она сидела на стуле, прижимала ладони к лицу и плакала.

Антон уронил сумку на пол:

– Что случилось?!

Девушка вскочила и загородила вход в палату:

– Сюда нельзя. Палату заперли. Там есть дежурная. – Всхлипывала она.

– Кто запер?!

– Инна Сергеевна.

– Почему?! – Девушка смотрела на него заплаканными глазами и молчала. – Где она?! – Заорал Антон.

– У себя-а.

Антон метнулся по коридору.

Не доходя до кабинета, он услыхал громкий голос заведующей и ворвался в кабинет.

Инна Сергеевна стояла, прижимая телефонную трубку к уху. Рука забинтована. Её лицо пылало гневом. Она почти кричала:

– Вы кого прислали?! – Она сделала знак Антону подождать. – У вас, что никого другого не нашлось, кроме этого дебила?! – В трубке кто-то оправдывался. – Имейте в виду, я составлю рапорт на имя прокурора! – Трубка отозвалась пожеланиями. – И составлю!! – Она ударила трубкой о корпус аппарата так, что внутри его, что то звякнуло.

– Что с Ирой?!

Инна Сергеевна тяжело вздохнула:

– После вашего визита ей стало намного лучше. Она начала говорить с медсестрой. Нормально поела. Но я, по закону, должна была сообщить об этом в следственный комитет, что бы они смогли допросить её. Приехал следователь. Допрос должен был происходить наедине. Я предупредила его обо всём.

– И, что?! – Антон сжал кулаки.

– Через полчаса он ушёл. Вроде всё нормально. Я сама заходила сразу же после допроса. Девочка была взволнована. Но, это понятно. Снова всё пережить. Я оставила в палате медсестру и вышла к себе. А эта молодая сучка, – Инна Сергеевна кивнула головой в сторону двери, – выскочила из палаты позвонить. Хорошо я, как чувствовала, вышла проверить. Слышу, стекло в палате разбилось. Я туда. А Ирина себе осколком вену режет.

– Бли-ин!! – Антон сжал зубы.

– Сейчас она спит. Ей сделали укол. Порез не сильный. Крови потеряла немного. Дверь в палату закрыта. Там дежурит опытная сестра. Ключ у неё и у меня.

– Почему она так сделала?!

– Этот козёл следователь во время допроса…. Когда я подбежала к ней и выхватила из руки осколок, она смотрела мне в глаза и шептала: «Он улыбался…. Он улыбался…». Я спрашиваю: «Кто улыбался?». А она: «Вот этот…» – И показывает на дверь.

Грохнувшись на стул, Антон заплакал от бессилия. Он обхватил руками голову и застонал:

– Убью! Убью-у!…

5

Забрать сестру из клиники разрешили только через месяц. Ира замкнулась. Говорила мало, только виновато улыбалась. Антон заметил, что из её взгляда исчезло всё детское. Взгляд уставшей взрослой женщины.

Инна Сергеевна сказала, что острая фаза миновала:

– Сейчас наступила фаза приспособления. Это сложный и долгий период. Нужно быть очень внимательным к девочке. Кто-то всегда должен быть рядом. Она начинает возвращаться к нормальной жизни, однако внутри она продолжает страдать от серьезных эмоциональных последствий. Внимание, внимание и ещё раз внимание.

– Спасибо вам за всё, Инна Сергеевна.

– Антон, не стоит благодарности. Вы дайте-ка мне ваш адрес. Я периодически буду наезжать к вам.

– Спасибо.

Когда подъехали к подъезду, Ира долго не решалась выйти из машины. Антону даже пришлось доплатить, начавшему возмущаться бомбиле. Потом медленно поднялись по лестнице. Никто из соседей не попался навстречу, и это, наверное, было хорошо. Поднимаясь по лестнице, Ира смотрела себе под ноги и не произнесла ни звука. И только после того, как за ними захлопнулась дверь квартиры, Ира бросилась в объятия матери и заплакала. Потом они уединились в комнате Иры и долго там о чём-то говорили шёпотом.

Спала она очень беспокойно. Вскрикивала. Ворочалась. Среди ночи Ира проснулась и не могла уснуть, пока Евгения Владимировна не легла с ней. Тогда она свернулась калачиком, спрятала лицо на маминой груди и спокойно проспала до утра.

Утром Антон зашёл попрощаться пред работой и увидел, что она сидит на стуле, завернувшись в одеяло, вся в слезах возле раскрытой балконной двери.

– Что случилось, Журавлик?

Она молча указала на балконную дверь и тихо спросила:

– Они, что теперь никогда не оставят меня в покое?

Антон вышел на балкон, и кровь ударила в его виски. Прямо под балконом на асфальте большими печатными буквами белела надпись: «ИРКА – ДЫРКА». Надпись была сделана мелом и, похоже, детской рукой. Он пулей сбежал по лестнице вниз. Схватив в гараже щётку, он со злостью оттёр буквы. В груди всё кипело.