Клуб «Дикая охота»

За стойкой разошёлся перебравший пива толстый бородатый байкер. Его маленькая голова была втиснута в чёрную немецкую каску по самые брови. Из-под каски свисали щёки. На каске красовался знак «СС». Размахивая руками, он толкнул Антона в спину.

– Э, полегче. – Антон в ответ оттолкнул байкера локтем. Это не понравилось байкеру в каске, он поставил свою кружку на стойку и развернулся.

– Ты ччё, б-клан, попутал?

Антон тоже поставил кружку и тоже развернулся лицом к байкеру в каске:

– Да, нет. А ты?

– Антон, не связывайся.

– Погоди. – Антон упёр кулаки в бока.

– Тты нна к-го… нажжжаешь? Ик… – Байкер сложил из пальцев левой руки рога. Его язык заплетался. – Да… тты знайшь… хто, ик… я?

– Конечно, знаю.

Брови байкера поползли вверх, он широко открыл глаза и уставился на Антона:

– Ззнайшь, да?

– В данный момент, ты пьяная свинья.

– Чё-о?!

Антон приготовился к бою, но драки не произошло. Байкеры стояли стеной, но идти в бой не спешили. Многие всматривались в лицо Антона и щурили глаза. Из-за спин, сгрудившихся плотной шеренгой байкеров, вынырнул невысокий, худой, одетый в чёрную кожаную жилетку, длинноволосый старик. Он ухватил толстого за плечо:

– Уймись, Пончик! Толстый сразу сник и успокоился. – Старик пристально глянул в глаза Антона. – Извини брат. Парень перебрал малость.

– Бывает.

Антон пожал протянутую стариком руку. На этом всё и успокоилось.

3

Домой Антон попал уже поздно.

Мать не спала и дожидалась его на кухне.

– Ты где был? – Она обдала его холодным взглядом, таких же зелёных глаз.

– В баре, с ребятами. – Антон стаскивал кроссовки.

– Началось?

– Что началось, мам? Я тебя не понимаю.

– Зато я всё понимаю. – Она заговорила монотонно, как гипнотизёр. – Сегодня первый рабочий день обмыли. Завтра первый аванс, потом первая получка! – Она шумно сглотнула. – Я думала ты, Антон, вернувшись из армии, повзрослеешь, наберёшься ума, остепенишься. Думала, окончишь институт, станешь инженером, а в будущем возглавишь завод. А ты? – В её глазах блеснули слёзы. Голос задрожал.

– Мам, ты чё? Что с тобой?

И тут Евгения Владимировна сорвалась на крик:

– Не смей чёкать!! – Она ударила ладонью по столу. – Ты, сын учительницы! И ты должен изъясняться по-человечески, а не как….

– Как кто?! – Перебил её Антон.

– Не смей перебивать меня-а!!

– Ты что кричишь, ма? – Но Евгения Владимировна его уже не слушала.

– Ты такой же, как он! Ты будешь таким же, как и он! Я ненавижу его! Ненавижу! Не смей надевать эту дурацкую куртку!! – Она рухнула на стул, уткнулась лицом в ладони и разрыдалась. – Уйди, я не хочу тебя видеть.

Сверху донёсся стук соседей. Антон ещё несколько секунд смотрел на мать, потом пошатываясь, ушёл в свою комнату.

– Не включай свет. – Одеяло на диване зашевелилось, и из-под него сверкнули глаза сестры.

– Журавлик? Ты как тут? – Антон говорил шёпотом.

– Я тебя жду. – Вторила ему сестра, прикрывая рот ладошкой.

– Зачем?

– Поговорить.

– И ты тоже?

– Да не. Я про другое. – Антон скинул одежду и забрался под одеяло. Ира, опершись локтем в подушку, положила на ладонь голову и разглядывала Антона. – У мамы на работе неприятности. В школе говорят, что она не ладит с новым директором.

– Почему это?

– Ну, там, старые взгляды, и всё такое.

– Но, при всём при этом, она отличный преподаватель.

– Ну, вот за это её пока и терпят, потому, что заменить некем. А мама это понимает. И ещё говорят, что она всегда спорит. Все молчат, а она одна спорит.

– Ну-у, Журавлик, такие люди, как наша мама сейчас редкость. Таких никто не любит.

– Антон.

– А?

– Она знаешь, как тебя ждала?

– Как?

– Она не видела, думала, что я сплю, а я подглядывала через дверь.

– И что?

– Она по вечерам каждое твоё письмо перечитывала по целых сто раз и каждый раз плакала. Ты не обижайся на неё. – Сестра потрогала его большой и твёрдый бицепс. – Она хочет, что бы ты человеком стал.

– Я и так человек.

– Да нет. Ну, то есть да. Но она хочет, чтобы ты учился, и стал, когда-нибудь главным, и все тогда будут говорить: «Вот какой сын у Евгении Владимировны!»

– Слушай, Журавлик, давай не будем на эту тему.

– А у меня вот! – Она высвободила из-под одеяла левую руку и растопырила пальцы. На безымянном, голубым камешком сверкнуло колечко. – Твой подарок.

– А почему ты его днём не носишь.

– Мама не разрешает. Говорит, что мне ещё рано украшения надевать. Что она всем ученикам запрещает на её уроки украшения надевать и я не должна. Потому я его одеваю только на ночь.

Антон приподнялся и поцеловал сестру в щёку.

– От тебя пивом пахнет.

– Ну и что.

– А мама говорила, что папа был алкаш.

– Не верь. Он почти не пил. Ему с его профессией пить нельзя было.

– А почему тогда она боится, что ты станешь, как он?

– Она его очень сильно любила. И всегда боялась его потерять. У него работа такая была, понимаешь.

– Понимаю. Как у тебя сейчас.

– Он говорил всё время, что будет жить вечно, и смеялся. Она любила его и верила. А потом он погиб, и она осталась одна. Этого она и не может ему простить.

– А теперь она будет бояться за тебя?

– Да. Она уже устала.

– Антон?

– А?

– Да поступи ты в этот институт.

– Нет.

– Ну, почему.