Клуб диких ниндзя

– Господи! – у тренера вырвался стон. – Не хватало, чтобы сам патриарх догадался, в каком я состоянии! – Он заковылял дальше и уже у двери бросил, не оборачиваясь: – Спасибо. Без вас мы, пожалуй, и не очухались бы… – Он рванул дверь их комнаты, которую в спешке они так и бросили незапертой, и вдруг замер на пороге, не шевелясь. Потом повернулся, медленно и аккуратно, словно тяжелобольной. И раздельно сказал: – Я, наверное, под душ вернусь. Я, кажется, не совсем в себя пришел. Чудится всякое…

– Какое? – испуганно спросил Вадька. После буйства и апатии только глюков не хватает!

– Там, в поезде… Мне всякое мелкое зверье под ногами мерещилось, – смущенно признался тренер. – Собаки, попугаи… А с одним гусем я вроде даже обнимался. – Выражение его лица стало совсем несчастным.

– Ну и что? – раздраженно переспросил Вадька.

– А то, что остальное зверье исчезло! А гусь-то остался! – испуганно тыча пальцем в уютно устроившегося на раскладушке Евлампия Харлампиевича, вскричал тренер.

Глава XII Все на весах

Мрачно прихлебывая из чашки где-то раздобытый Катькой зеленый чай, тренер с глубокой тоской поглядывал на приятелей своих бойцов. Он их высадить хотел, а они вот – до места всех доволокли, возились, ухаживали как за младенцами… Тренер содрогнулся. Неужели он и правда убеждал всех, что без «зверушки» не уснет? Они с Евлампием Харлампиевичем поглядели друг на друга – и оба недовольно отвернулись. И как он умудрился дойти до такого состояния? И что это был за баллончик?

– Взвешивание через час, – напомнил Вадька.

Все другие мысли моментально вылетели у тренера из головы.

– Ну и как они пойдут в таком состоянии? – Он с отвращением поглядел на своих бойцов, уже вытертых жесткими полотенцами и упакованных в сухие и теплые свитера.

– Мы пойдем… Мы дойдем… – Кисонька попыталась подняться, но колени у нее подломились, и она плюхнулась обратно на койку – ее попросту еще не держали ноги.

Вадька кусал губу. Они слишком много пережили с этой трижды проклятой поездкой, чтобы теперь отступить!

– А сколько в них? – бесцеремонно спросил он, разглядывая девчонок и Ромку, будто тушки, которые он собрался приобрести на вес.

– В девчонках по тридцать пять кило, больше им даже на полкило прибавлять нельзя, иначе в следующую весовую категорию переведут, а там все девчонки выше и мощнее, они потеряют преимущество…

– А я тридцать четыре вешу, – похвасталась Катька.

– Нашла чем хвастаться, – фыркнул Сева, иронически разглядывая кругленькую Катьку. – Ты их на три года младше и на голову ниже, а весишь почти столько же!

– А на этом взвешивании… документы какие-нибудь предъявляют? – раздельно спросил Вадька, не отрывая взгляда от сестры. – С фотографиями?

– Паспорт спортсмена, – рассеяно ответил тренер, вытаскивая из сумки три зеленые книжечки. – Но не на взвешивание, мы их отдельно сдаем…

– Нет! – отчаянно завопила Катька. Она слишком хорошо знала своего брата, чтобы не понять, что у него на уме.

– Да! – восторженно заорал тоже все сообразивший Сева. – Мы выиграем еще час, а за час они очухаются! Очухаетесь же? – Он повернулся к сидевшим на кроватях друзьям.

– Пос-сораемс-сь… – заплетающимся языком сказала Мурка.

– В случае чего мы вас опять под душ засунем, – «успокоил» их Сева.

Все трое вздрогнули и принялись сосредоточенно тянуть чай.

– Но я же младше! – запротестовала Катька. – И я не рыжая!

– Большое дело! – И прежде, чем кто-нибудь успел хотя бы охнуть, Сева вытащил из кармана перочинный ножик, подскочил к Мурке и одним стремительным движением отхватил рыжую прядь у ее виска. Девчонка дернулась, расплескивая чай… А Сева уже заправил отрезанный локон под Вадькину бейсболку и нахлобучил ее Катьке на голову так, что ее собственных волос стало совсем не видно. Только рыжая прядь болталась вдоль щеки как тряпочка. – Пусть теперь кто-нибудь осмелится сказать, что ты не рыжая! – с торжеством объявил он.

– Эй, а почему у Мурки? – возмущенно завопил Вадька. – Мог бы у Кисоньки отрезать!

– Ну хочешь, сам у Кисоньки отрежь, – великодушно предлагая Вадьке нож, разрешил Сева. – Так будет справедливо!

– Нет! – в ужасе завопила Кисонька, прикрывая руками прическу. От страха у нее даже речь улучшилась. – И вообще вы не можете идти! Вы же ничего в этом не понимаете!

– Можно подумать, за вас кто-то драться собрался! На весы залезут – и все! Катька за вас двоих, а Вадька – за Ромку! – продолжал командовать Сева.

– Почему я? – снова возмутился Вадька, уже пожалевший о своей идее.

– Я тощий, могут не поверить, – отрезал Сева. – А тебя… гм, больше, это у вас семейное. – Он злорадно покосился на Катьку.