Клуб Дюма, или Тень Ришелье

Корсо глянул на книгу – в пергаменовом переплете, очень старом и потрепанном. Потом опасливо нагнулся, словно между страницами таилась смертельная, опасность, и двумя пальцами вытащил заложенную в книгу гравюру. Это была гравюра номер I из экземпляра Три, принадлежавшего баронессе Унгерн: три башни вместо четырех. На обороте Варо Борха написал девять слов:

– Ну же, Корсо, смелей, – резким и противным голосом приказал библиофил. – Вам нечего терять. Поднесите их к зеркалу.

Зеркало лежало тут же, на полу, закапанное воском. Старинное зеркало, оправленное в серебро, с причудливой витой ручкой и пятнами старости на ртутной стороне. Оно лежало так, что Корсо отражался в нем словно издалека и в такой странной перспективе, как будто стоял в конце длинного коридора, заполненного дрожащим розоватым маревом. Портрет и двойник, герой и его бесконечная усталость, агонизирующий Бонапарт, прикованный к скале на острове Святой Елены. Вам нечего терять, сказал Варо Борха. Скорбный и студеный мир, где гренадеры Ватерлоо превратились в одинокие скелеты и несут караул на темных и забытых дорогах. Он увидел себя самого пред последними вратами: с ключом в руке, как отшельник со второй гравюры, и буква «тет» змеей вилась вокруг его плеча.

Он наступил на зеркало, и оно хрустнуло под его башмаком. Наступил медленно, без злобы; зеркало треснуло с острым писком. Теперь Корсо отражался в многочисленных осколках – в несчетных маленьких темных коридорах, в конце которых стояло несчетное количество его двойников; и они были слишком далекими и неузнаваемыми, чтобы судьба их беспокоила его.

– Черна выучка ночи, – услышал он голос Варо Борхи. Тот по-прежнему стоял на коленях в середине круга, повернувшись к Корсо спиной.

Корсо наклонился к свече и поджег край листа с гравюрой номер I и девятью перевернутыми словами, написанными на обороте. Потом понаблюдал, как горели башни замка, сбруя, лицо рыцаря, который, повернувшись к зрителям, призывал их хранить молчание. Чуть погодя он выпустил из пальцев последний клочок бумаги, тот вмиг обратился в пепел и взмыл вверх, подхваченный потоком горячего воздуха. И тогда Корсо шагнул в круг – к Варо Борхе.

– Я хочу получить свои деньги. Немедленно.

Библиофил не обращал на него внимания, заплутав во мраке, который, казалось, порабощал его все больше. Вдруг он в тревоге, словно усомнившись, в нужном ли порядке разложены по полу предметы, наклонился и принялся что-то поправлять. Затем, чуть поколебавшись, затянул роковую молитву, нанизывая одно слово на другое:

– Admaij Aday, Eloy, Agla…

Корсо схватил его за плечо и сильно встряхнул, но Варо Борха никак на это не отреагировал. Он даже не пытался защищаться. А лишь продолжал вращать глазами, как сомнамбула или как мученик, который творит молитву, не слыша львиного рыка или не замечая орудия палача.

– В последний раз говорю. Мои деньги!

Все напрасно. Корсо всматривался в абсолютно пустые глаза, мрачные колодцы, которые отражали его фигуру, не видя ее; они были устремлены к вершинам царства теней.

– Zatel, Gebel, Elimi.

Он взывает к бесам, догадался ошеломленный Корсо. Встав посреди круга, отрешившись от всего, не обращая внимания на присутствие в круге другого человека и его угрозы, Варо Борха выкрикивал имена бесов, словно это было самым обычным делом:

– Gamael, Bilet…

Только получив первый удар, он замолчал – голова его качнулась к левому плечу. Населенные тенями глаза метались, стремясь зацепиться за неведомое место в пространстве.

– Zaquel, Astarot…

После второго удара струйка крови побежала у него из угла рта к подбородку. Корсо брезгливо отдернул испачканную красным руку. Ему показалось, что удар пришелся во что-то вязкое и влажное. Охотник за книгами пару раз вздохнул, потом замер, отсчитывая десять толчков сердца, затем сжал зубы, сжал кулаки и ударил снова. Из разбитого рта библиофила кровь теперь лила струей. Но тот продолжал шептать свои заклинания, а на изуродованных губах застыла мечтательная, нелепая улыбка наслаждения. Корсо схватил его за ворот рубашки, чтобы силой выволочь за пределы круга. Только тут из уст Варо Борхи вырвался животный стон, стон тоски и боли, он отбивался ногами и, ускользнув, с неожиданным проворством, на четвереньках пополз обратно в круг. Трижды Корсо вытягивал его оттуда, и трижды он упрямо возвращался назад. Капли крови падали на знаки и буквы, вписанные в печать Сатурна.

– Sic dedo me[173]…

Но что-то было не так. При мерцающем свете свечей Корсо видел, как библиофил растерянно запнулся; умолк и стал проверять порядок расположения предметов в магическом кругу. Клепсидра отсчитывала последние секунды, так что срок, отведенный Варо Борхе, видимо, был ограниченным. Он еще раз повторил последние слова, уже настойчивее, и тронул по очереди три клетки из девяти:

– Sic dedo me…