Клуб для избранных

— Я никогда так и не думал, — негромко промолвил он, вспоминая жестокие слова, которые бросал в ту пору ей в лицо. Просто так было легче — найти виноватого. Представляй он, насколько тяжело переживает случившееся жена, он бы ни за что себе этого не позволил. — Извини. Я тогда плохо соображал, что говорю.

Виктория удивленно подняла брови. Она ожидала совсем другого — ссоры, бурного объяснения. Эрик явно изменился. В его глазах появилось новое выражение — печаль, мудрость. И любовь. Кто сделал его таким — Чарли? Или, может быть, Лесли?

Скорее Лесли, подумала сна, вспоминая миловидную синеглазую девушку, с которой познакомилась час назад.

— И за сегодняшнее я тебя не виню, — со вздохом продолжал Эрик, словно угадав направление ее мыслей. — Я сам во всем виноват.

Только тут он заметил две полупустые чашки, стоявшие на кофейном столике. Как это похоже на Лесли! Он бы отдал все, лишь бы сидеть сейчас рядом с ней, попивая горячий шоколад, и рассказывать о том, как он скучал по ней. И как сильно он ее любит.

Он что, оглох? Обычно Марк подходил к телефону даже из кабинета. Кэтлин подождала несколько минут, затем, приблизившись к двери, постучала. Никакого ответа. Она повернула ручку и несмело заглянула внутрь.

Марк резко обернулся.

— Это ты? Я не слышал, как ты вошла.

— Как всегда, весь в работе, — нежно пожурила она. Почему он так испугался? И что это за бумага у него на столе? Ей кажется или он действительно пытается скрыть, чем занимался? — Похоже, ты и телефона не слышал. А звонят, между прочим, тебе. Из клиники.

— Попроси, чтобы подождали. Я возьму трубку в спальне.

— Хорошо. — Он явно не хочет говорить при ней. Почему? Десять минут спустя Марк появился в гостиной.

— Сложный случай. Я вернусь часа через четыре. — Он небрежно клюнул ее в щеку.

— Только поезжай осторожно. На улице такая метель! Проводив мужа, Кэтлин присела у окна. Крупные хлопья снега падали грациозно, бесшумно, ярко вспыхивая при свете уличных фонарей, прежде чем бесследно растаять во мраке. Мимолетный блеск — и затем темнота. Смерть.

«Надо что-то делать», — подумала она в очередной раз. С этой мыслью Кэтлин вставала и ложилась, но никак не могла придумать, как именно ей действовать, поскольку не представляла, чего хочет добиться.

Она надеялась, что каким-то чудом все снова станет хорошо. Ведь однажды так уже случилось в октябре, после их поездки в Атертон. Это было неожиданно и потому тем более желанно. Несколько беззаботных недель счастья, как в пору начала их любви.

В один из таких дней ей позвонил Росс.

— Ну как ты, Кэти? — Судя по голосу, его явно беспокоило состояние приятельницы.

— Все отлично! — бодро отозвалась она. — Не знаю, что это на меня нашло. Я вела себя как глупая гусыня.

— Гусыня? Типично британское выражение! Это Бостон на тебя так влияет? Не забывай, что Массачусетс давно не английская колония, — пошутил он, обрадованный ее веселым тоном. — Что с Марком?

— Все прекрасно. Его будто подменили буквально сразу после нашего разговора. — «И после того, как он повидался с Лесли», — мысленно добавила она, стараясь убедить себя, что это случайное совпадение. — Так что извини за истерику.

Росс с сомнением покачал головой. Ему ли не знать, что Кэтлин никогда не была истеричкой! Конечно, приятно сознавать, что буря улеглась, но все же стоит довести до ее сведения мнение Дженет.

— Марк не любит медицину? — Нелепость подобного предположения явно позабавила Кэтлин. — Я уверена, что Дженет ошибается. Марк обожает свою профессию. В ней вся его жизнь.

— Но ведь этим можно было бы объяснить его дурное настроение, не так ли? — продолжал настаивать Росс. Ему самому доводы жены казались более чем убедительными.

— Наверное. Только дурного настроения больше нет и в помине! И медицину он любит! — торжествующе воскликнула Кэтлин. И вдруг вспомнила, каким счастьем засветились глаза Марка, когда она, рассказав о своем богатстве, в шутку предложила ему отныне не прикасаться к стетоскопу.

— Тебе видней. Я только передаю слова Дженет. Кстати, Лесли с ней согласна.

Лесли... Лесли явно что-то знает. Только с ней одной Марк чувствует себя нормально.

К исходу четвертой недели волшебная сказка кончилась. Каждый вечер Марк скрывался в кабинете, сидел там до глубокой ночи и возвращался в спальню, когда Кэтлин уже давно спала. Спала, обессилев от слез.

Иногда случались передышки. Марк выходил из состояния сосредоточенности и с удивлением обнаруживал, что у него, оказывается, есть жена. В такие дни его страсть заставляла Кэтлин замирать от восторга. Ей очень хотелось поговорить с ним, но в те минуты, когда это было возможно, когда они сжимали друг друга в объятиях на любовном ложе, тщательно подготовленные слова казались глупостью — ведь тогда все было хорошо.

А потом наступал очередной плохой период — с каждой неделей их становилось все больше, — и разговор опять терял смысл, потому что Марк все равно не услышал бы ее.

«Надо что-то делать», — снова подумала она, глядя, как за окном тают сверкающие снежинки. В эту холодную январскую ночь Кэтлин наконец приняла решение.