Клуб друзей китайского фарфора

- И она только оно. - Она странно усмехнулась, и в этот момент какая-то неприятная гримаса, говорившая, что Вера, может быть, в глубине души потешается над вспыхнувшими у меня после ее слов надеждами, появилась на ее лице. - Человек эксплуатирует, мучает, уродует природу, и она начинает мстить нам. Для меня уже не тайна, что исчезновение многих видов животных и резкое падение нравов в скором будущем приведут к необратимым изменениям. Природа ответит нам порождением мутантов, она и многих из нас, если не большинство, превратит в монстров. Эти мерзкие существа будут пожирать друг друга, людей и все живое, и когда они, накопившись как пауки в банке, урча и угрожающе двигая челюстями, заполонят весь мир, спасение, которое некогда возвестил мученик Голгофы, прекратит свое действие. Цивилизация погибнет. Можно ли избежать этого плачевного конца? Мой личный опыт свидетельствует, что нет.

Я сказал в ответ на ее мрачные прогнозы:

- Я всегда утверждал, Вера, что к вашим словам следует прислушиваться с особым вниманием, а ваш опыт заслуживает того, чтобы его изучали до мельчайших подробностей.

- Мутанты и монстры уже приступили к завоеванию нашего мира, - сказала она, - они уже выводятся, вьют гнезда и люди, менее других виновные в общем падении рода человеческого, в первую очередь становятся их жертвами.

- Это происходит на заводах и фабриках, где всегда так грязно, дымно и за тяжелый, нечеловеческий труд платят копейки? - спросил я.

- Как и Христос, я стала жертвой людей. Но силы неба, силы света и не думают использовать мою драму в своих благих целях, нет, мной хотят воспользоваться силы зла, силы ада. Кое-какая вина лежит и на мне, да, я тоже сплоховала, упустила время, поздно спохватилась - черное семя уже было брошено в мою душу. Когда я забеспокоилась и спросила себя, что со мной происходит, гнусный плод уже крепко сидел в моем чреве. Чего я только не предпринимала, чтобы избавиться от него, да все тщетно.

- Макс постарался? - спросил я угрюмо.

Не слушала она меня, не слышала.

- Существо ворочается во мне, укладывается поудобнее, а порой и рычит угрожающе. Боже мой, за что же мне это несчастье?! - Она опустила голову и закрыла лицо руками, и я хотел было утешить ее, заметить ей, что она, пожалуй, чересчур сгустила краски, но она, велев мне молчать, сказала, что будет лучше, если я вообще уйду, пока у монстра не возникло искушение вырваться из ее чрева и нанести мне урон.

Я считался прежде всего с содержательностью нашей беседы и верил, что в конце концов сумею помочь Вере отделаться от мрачных фантасмагорий, завладевших ее разумом, а о какой-либо опасности для себя не думал вовсе. И эта беспечность едва не стоила мне головы. Внезапно Вера с душераздирающим воплем рухнула на кровать, лицом вниз; что-то долго поделывала она руками под собой, а когда вдруг откинулась на спину, я увидел на простыни уродливое существо величиной с крупного кота, черное до блеска, с гладкой, как у змеи, кожей. Веру обессилели "роды", и ей невмочь было даже наблюдать за тем, что происходило между мной и монстром. С болью и смятением увидел я большое пятно крови на ее платье, и мне пришло в голову, что ей грозит смерть. Но мне и самому грозила смертельная опасность, существо, надо сказать, не скрывало своих враждебных намерений. Еще издали монстр плюнул, метя мне в лицо, однако я уклонился, и плевок, угодив в зеркало, прожег в нем внушительную дыру с краями, которые после быстрой и жестокой плавки висели как лохмотья. Видя такое дело, а также сознавая, что гордость не велит мне покидать комнату, не дав никакого отпора этому дьяволу, я решительно принял бой, вооружился кстати подвернувшейся линейкой и стал ею фехтовать против моего неприятеля, который как раз занес над моей головой длинные и кривые когти. Нужно знать, что монстр этот опасен, подл и мерзок не только ударами лап и хвоста, но и жгучими плевками, а еще поносными и газовыми струями, которые он, между прочим, принялся с завидной ловкостью выпускать через все свои отверстия, сжигая и рассыпая в прах всю бедную, незатейливую обстановку комнаты, томики стихов, посуду и всюду разбросанные холсты, завершенные и только начатые живописные работы.

- Уходите, иначе вы погибнете, спасайтесь, а мне предоставьте самой расхлебывать эту кровавую кашу! - простонала Вера с кровати, на которой по-прежнему лежала, сжавшись в комок.