Клуб «Эсперо». Ангел пустыни. По обе стороны Днестра

— Так вот, — продолжал Тарлев, — пришло время вернуться к этому разговору. По нашим данным, супруга ваша Мария Григорьевна пребывает в добром здравии и проживает с сыном по адресу: Литейный проспект, 129, квартира 15. Вы ведь там и до октябрьского переворота жили, не так ли? — Тарлев взглянул на Новосельцева, желая убедиться, какой эффект произвели его слова.

Новосельцеву показалось, что сердце проваливается куда-то вниз, а ноги стали ватными, он никому, даже Федоровскому, не говоря уже о Тарлеве, не называл адреса жены. Стало быть, майор не лгал.

— Помнится, — сказал Тарлев, делая вид, что не заметил реакции своего собеседника, — я обещал вам помочь передать жене весточку. Однако мы не альтруисты, как вы имели возможность убедиться, — деловым тоном добавил майор, — и потому, в свою очередь, ожидаем от вас кое-каких услуг.

— Каких именно? — глухо пробормотал Новосельцев, догадываясь, к чему тот клонит.

— Самых обычных, — господин полковник, — Тарлев даже улыбнулся. — Видите ли, руководство, — он простер руки к потолку, — требует активизации разведработы. Пока, к сожалению, нам похвастаться нечем, выжимаем информацию у беженцев, перебежчиков и прочей мелочи. Они же не располагают ничем существенным. Подбираем крохи. Готовится солидная акция, переброска опытных сотрудников на ту сторону для оседания. Вот мы и вспомнили о... вашей супруге. Им нужна будет надежная крыша, пока прочно не осядут. И братец ваш нас тоже весьма интересует, но об этом потом. Я, конечно, понимаю ваше беспокойство за судьбу близких, — в голосе Тарлева послышались вкрадчивые нотки, — но поверьте старому разведчику: ничего страшного. Поживут у них недельку-другую, и все.

— Я подумаю над вашим предложением, — нерешительно пробормотал Новосельцев.

— Некогда думать, господин полковник, — жестко сказал Тарлев. — Надо действовать, и немедленно.

— А что будет, если я откажусь?

— Дело ваше, Александр Васильевич, однако могу сказать, что будет очень плохо. — Новосельцев уловил скрытую угрозу и согласился.

Тарлев продиктовал ему письмо к жене и, внимательно прочитав, спрятал в карман. С тех пор прошло уже немало времени, однако ответной весточки не приходило. Тарлев уходил от прямого ответа на его вопросы, отделываясь ничего не значащими заверениями, и Новосельцев решил: случилось самое худшее — агента при переходе границы схватили и нашли при нем письмо. Правда, оно носило невинный частный характер, не имело адреса и не давало повода для подозрений, однако лишь при одном условии: если агент будет молчать. Новосельцев же слишком хорошо знал людей Тарлева, которых он сам же ему и вербовал. Провалившийся агент, спасая свою шкуру, на первом же допросе выложит все, до последней ниточки. Вообще в этой истории, пришел к выводу Новосельцев, было много неясного. С человеком, ушедшим на ту сторону, Новосельцев не встречался и не знал его в лицо. Сопоставив некоторые факты, он пришел к выводу, что Тарлев использует его в собственных интересах, и человек, ушедший с его письмом, не имеет отношения ко второму отделу румынского генштаба и работает на другую разведку, скорее всего на «Интеллидженс сервис». Там щедро оплачивают подобные услуги. Впрочем, в этом мог убедиться и сам Новосельцев, когда завербовал и передал Циклопу двух перебежчиков с той стороны. Циклоп не поскупился, причем заплатил не какими-то леями, а английскими фунтами. После подготовки с помощью Тарлева их переправили через Днестр, и они словно в воду канули. Циклоп несколько раз с упреком говорил Новосельцеву, что тот подсунул ему людей, у которых не было за кордоном надежной крыши. Именно это и стало, по его мнению, причиной провала. Новосельцев думал по-другому, однако держал свое мнение при себе: он лучше Циклопа изучил завербованных. Это были жалкие, опустившиеся, без всяких моральных устоев, людишки. Один — мелкий растратчик, бежавший из ссылки, другой — тупой деревенский парень, дезертировавший из армии. Новосельцев почти не сомневался, что они, перейдя границу, просто-напросто струсили, понимая, что в случае разоблачения вышки не миновать, и сами сдались пограничникам в надежде облегчить свою участь.

После провала этих агентов Циклоп все настойчивее и чаще заводил с Новосельцевым разговор о брате, живущем в Севастополе, и тот горько пожалел, что проговорился Жолондовскому в минуту откровенности. Циклопа весьма интересовала «крыша» на квартире солидного, занимающегося частной практикой врача, да еще в таком городе, как Севастополь. Однако Новосельцеву вовсе не хотелось ставить под угрозу свободу, а может быть, даже жизнь близкого человека. Ему и без того не давало покоя отсутствие вестей от жены, к которой ушел человек Тарлева, и он под всяческими предлогами отклонял домогательства Циклопа. Тот же становился все назойливее, сулил большие деньги.

Вот и теперь Циклоп завел разговор о крыше для агента, которого его начальство готовит для глубокой, как он выразился, разведки в Советском Союзе. Новосельцев не выдержал и в сердцах сказал:

— Господин полковник, я родственниками не торгую.