Клуб голливудских девчонок

Черный «рейнджровер» Лидии въехал на парковку для гостей перед бунгало Беверли Бирнбаум на территории «Саммит пикчерс». Изгнанная с «Уорлдуайд», она была здесь именно гостьей и уже полтора месяца ютилась под крылышком у Беверли. Слава Богу, Тодди каждый день исправно сбрасывала файлы на ее лэптоп и «Блэкберри». На следующий день после выдворения со студии Тодди умудрилась проникнуть в их прежний офис и собрала сценарии и файлы, прежде чем в бунгало объявилась охрана и препроводила ее за ворота «Уорлдуайд». Благодаря Тодди все уцелело, они лишились только офиса, но Беверли великодушно выделила Лидии место и телефон.

Лидия не разговаривала с Займаром пять дней. Он засел в аппаратной в Новой Зеландии и с ожесточением монтировал «Семь минут после полуночи». Композитор Дерек Ван Хаузен (близкий друг Займара и знаток борделей Бали) согласился сделать музыкальное оформление фильма без всякой гарантии получить за работу полное вознаграждение. По мнению Лидии, Займар был кудесником, потому что в этом бизнесе никто не работает бесплатно. Но Дерек верил в проект и в Займара. Кроме того, «Уорлдуайд» уже выдала ему чек на половину гонорара, и, посмотрев монтаж Займара, Дерек не сомневался в том, что оставшуюся половину ему обязательно заплатят и что у «Уорлдуайд» не будет иного выхода, кроме как выпустить фильм в прокат. А Займар утверждал, что Дерек сочинил потрясающую музыку.

Лидия прошла мимо Тодди, сидевшей перед ее крохотной клетушкой в глубине бунгало Бирнбаум. На столе у Лидии лежал очередной зловещего вида конверт из юридической службы «Уорлдуайд». Этот был третьим по счету. Предыдущие два грозили тюремным заключением, денежными штрафами и судебными процессами, в случае если мастер-копия «Семи минут после полуночи» не будет немедленно возвращена, и этот, разумеется, был на ту же тему. Само собой, копии писем получили адвокат Лидии и Джессика. Они делали все возможное при сложившихся обстоятельствах, а именно тянули канитель и валяли дурака.

— Не проговорись никому, где Займар, — предупредила Джессика по телефону Лидию.

— Джесс, всем известно, что он в Новой Зеландии.

— Лидия, что он в Новой Зеландии, известно всем, кроме тебя. Поняла? Сейчас можно только так. И не звони ему из дома или с мобильного. Если дело действительно дойдет до суда, никаких данных на твоем телефоне быть не должно.

— А как мне держать с ним связь?

— Пользуйся телефоном Бев. Или возьми у Мэри-Энн. Главное — не оставляй следов.

Закаленная в киношных битвах, Лидия одержала верх над многими противниками. Но эта война с Арнольдом была для нее сугубо личным делом.

— Я скучаю по нему.

Джессика вздохнула:

— Понимаю. Когда любишь, всегда так. Это многое меняет…

Лидия опешила. «Любишь»? «Я люблю Займара?» Да, конечно, он сделал ее счастливой. Без него ей скверно спалось в собственной постели. И она слонялась по офису, изнывая по нему. И еще по своему фильму. Лидия считала, что эти чувства по большей части были вызваны тем, что Арнольд дал ей под зад так публично.

— Джессика, у меня нет времени крутить любовь с Займаром, — рассмеялась Лидия. — Мне надо еще кучу фильмов сделать.

— Ну у меня тоже нет времени крутить любовь с Майком Фоксом, но я кручу. Не переживай, Лидия, никто не станет принуждать тебя бросить кино, сидеть дома и рожать детей.

В этом простом разговоре Джессика озвучила то, чего Лидия боялась больше всего. В памяти сохранился образ матери (актрисы по призванию), которая вышла замуж за продюсера и забросила карьеру. Восходящая звезда, Салли Олбрайт оставила Голливуд, родила троих детей и каждую ночь напивалась до беспамятства. Когда Лидии исполнилось десять и карьера ее отца-продюсера была в расцвете, мать окончательно спилась. По ночам Салли сидела на задней веранде, тупо пялилась на бассейн и кляла судьбу. Напившись особенно сильно, она искала, кому бы пожаловаться на свою жизнь, а поскольку отец постоянно был на съемках, а двое младших братьев спали, утешать ее приходилось Лидии. Как же она могла быть настолько слепой?

Лидия взяла со стола и открыла конверт от «Уорлдуайд». Тон стал еще более враждебным, а внизу, где обычно стояла подпись президента юридической службы, красовался росчерк Арнольда. «Кое-кто уже впал в отчаяние», — подумалось Лидии. Она понимала, что чем дольше они с Займаром будут задерживать мастер-копию у себя, тем большим идиотом Арнольд будет выглядеть в глазах всего Голливуда.

— Займар на первой линии! — крикнула Тодди.

Лидия сбросила кожаные «плетенки» на платформе от Боттега Венета и уселась в кресло. Плюс сутки, минус семь часов — только так она могла определить, сколько времени в Новой Зеландии. Посмотрев на часы, она поняла, что там сейчас два часа ночи, суббота.

— Тодди, это личный звонок! — крикнула она помощнице, чтобы та отключилась. — Привет, любимый, — сказала Лидия.

— Ты ранняя пташка, Лид. Я звонил тебе домой, но ты уже ушла. — Голос Займара время от времени прерывался, преодолевая расстояние в семь тысяч миль.