Клуб интеллигентов

Как-то он издалека, дипломатично спросил у одного большого моралиста: не ведает ли он, где бы можно было разжиться деньгами? У того даже глаза на лоб полезли: живешь один, не куришь, не пьешь — на что они тебе понадобились? Еще пить надумаешь!

А когда через три дня Бикялис троллейбусом направился за обещанными деньгами, то был весьма удивлен тем, что какой-то мужчина, ничуть его не моложе, уступил ему место. При возвращении ситуация повторилась (денег он не получил, друг купил жене подарок) — пожилая женщина встала и предложила ему место.

Причину столь странной вежливости Балис уяснил только дома, взглянув в зеркало, — на него голодными глазами глядело привидение, обросшее волосами.

Тогда Бикялис повернул руль еще в одном направлении — двинулся к одной богомольной женщине при деньгах. «Черт с ними, ее богами, но сердце у нее доброе, человеку в беде не откажет».

— Чтоб тебе провалиться, невелика беда! — по-мужски выругалась старая дева. — Чтоб ты околел, а я все деньги настоятелю за обедню всадила. Просила помолиться за душу одного парня. Теперь скажу, пусть за твою, Балюкас, отгрохает. А вдруг поможет? Бог не выдаст, свинья не съест.

«Идти, достать — неважно где и у кого», — окончательно решил Бикялис, так как день за днем откладывалась командировка, а пряжка ремня уже терла позвоночник. И потопал он к бывшему младолитовцу[23] и кулаку, а ныне — солидному деятелю торговли. «Пусть и классовый враг, но все же верующий, из одной деревни».

Младолитовец встретил Балиса ласково и любезно. Усадил, включил телевизор, угостил сигаретой.

— Прекрасно, когда литовец литовца не забывает. Любовь к родине всегда нас объединяла и будет объединять. Мы должны постоянно поддерживать друг друга, если не хотим выродиться и ассимилироваться.

Балиса ободрило патриотическое настроение земляка, и он осмелился...

— С удовольствием, господин, Бикялис, хоть целую сотню. Вот если бы еще вчера... Приобрел, видите ли, этакую развалюху — моторную лодку, последние всадил. Не знаю, как и до получки дотяну. Тяжелые ныне времена. Зарплаты маленькие, попытайся что-нибудь купить — не укусишь. Все проедаешь, а на что одеться, чем за квартиру платить? Строю этакую вот хибару — сколько та пожирает, а тут дочь за границу с туристами захотела — снова выкладывай. А где взять, скажите? Что зашибешь — все кровавым потом.

И чуть не рыдает человек, сухие глаза кулаком трет, губа трясется...

Пожалел Балис бедствующего земляка — кое-как успокоил, про лучшие времена помянул. Не остался в долгу и младолитовец, от души посоветовал:

— Не умеешь ты жить. Ты женись. Найди богатую старую деву, и увидишь... Трехпроцентных облигаций накупи. Побольше. Выигрыш гарантирован. Ты везучий. На войне не погиб, в тюрьме не сидел, инфаркта не было…

Земляк все говорил и говорил.

И Балису на самом деле показалось, что он — дитя счастья.

А телевидение в ту пору показывало кулинарную выставку-распродажу. Растаяло от счастья сердце Бикялиса, выступил на лбу липкий пот, и шлепнулся он со стула.

Младолитовец, невзирая на свое слабое здоровье, искренне заволновался. Немедленно вызвал скорую помощь, по-братски помог отнести Балиса в машину. Только вернувшись и помыв руки с мылом, несколько успокоился. Вот это сердечность!

Итак, как видите, никто не отказался помочь в трудный час. Ни один! Как смогли утешили, дали совет, поддержали морально. А говорят, что у нас эгоизм пускает корни. Врут, сукины дети!

КЛУБ ИНТЕЛЛИГЕНТОВ

Сначала мы попали не в самый клуб, но, как видно в подсобное помещение.

— Видишь ли, теперь всех кадров в клубе не будет. Разгар работы. Так что мы их накроем прямо в сфере их деятельности, — пояснил мой спутник Пагалис, весьма услужливый паренек, член объединения «Вавилон» с 1969 года.

Подошли к билетным кассам, над окошками которых светился лозунг: «Без очереди — ни с места! Очередь — кузница здоровья!»

— Палачи! Мучают людей и еще издеваются, — сказал я Пагалису, показывая на надписи.

— Ошибаешься, дорогой. Очереди закаляют людей, развивают характер, укрепляют мышцы ног, учат сохранять равновесие. Постоит человек часа два в очереди — и сразу видно: крепок он или слаб в коленках.

Действительно, во имя здоровья в павильоне Пагалиса всюду извивались, петляли очереди без конца и края. Даже возле соков, кофе, спичек, газет и у клозетов. Если где-нибудь очередь оказывалась недостаточно длинной, там сию минуту устанавливали два или три дополнительных кассовых аппарата, и клиент, поразмявшись в одной очереди, получал талон, разрешающий свободно вставать в другую, а потом в третью и четвертую.

Зато посетители этого павильона были мускулисты, атлетически сложены — ну прямо как боксеры тяжеловесы. И даже женщины здесь были нечеловечески сильны.

Нам довелось видеть, как один атлет шел с хрупкой, нежной, словно стебель, девушкой. И как шел! Он, этот динозавр, висел у нее на шее, обхватив одной рукой, и она не согнулась, не сплющилась, выдержала. Глядя на них, я даже песню вспомнил: «Это легче павлиньего перышка...»

— И это все члены вашего «Вавилона»? — осведомился я.