Клуб юных вдов

– Конечно. Я Тэмсен Берд. Я прожила на острове всю свою жизнь. – Банни приподнимает брови, как будто это мой личный подвиг, и жестом дает понять, чтобы я продолжала. – Человек, который… Я здесь из-за Ноя. Он был моим… моим мужем. Мы поженились прошлым летом. Он умер во сне. – Некоторые кивают, пожилая женщина с коротким светлым каре похлопывает меня по коленке. – Последние месяцы дались мне нелегко. Я пытаюсь смотреть на жизнь позитивно. Я вернулась в школу – когда-то бросила ее, а сейчас вернулась. Думаю, мне это будет на пользу. Думаю, мне нужно менять привычный образ жизни.

Слова звучат неуклюже, как чужие, – прошло слишком много времени с тех пор, как я была вынуждена говорить идеально здоровым голосом. Доктор П. был мастером по смене привычного образа жизни, и Банни, как я понимаю, тоже.

– Замечательно, Тэм, – говорит она, сияя. – Добро пожаловать к нам. Мы посылаем тебе свет и исцеление.

Свет и исцеление появляются в виде шести пар помахивающих рук и чуть более сердечного дружного приветствия. Я поднимаю голову и вижу, что «хипстер» сидит с закрытыми глазами.

Банни хлопает в ладоши, и под арочные своды зала уносится эхо.

– Итак, – говорит она. – Как я уже предупреждала на прошлой неделе, сегодня у нас последний общий круг. Больше никаких чтений. Как наставник в горе, я сделала за вас всю работу, я знаю, что́ по ту сторону. А как обычный человек, который, как и вы, испытал на себе горе утраты, меняющее всю жизнь, могу сказать, что большая часть этого – просто куча мусора. Всем ясно?

Банни заглядывает нам в глаза, медленно сканируя круг. Она точно из тех, кто превыше всего ставит зрительный контакт. Когда она доходит до меня, я уверенно выдерживаю ее взгляд.

– На следующей неделе мы с вами приступим к выездным испытаниям, а сегодня быстренько пробежимся по первому этапу «Активной скорби». Кто хочет ввести Тэм в курс дела? Колин?

Банни поворачивается к «хипстеру». Колин. Я буквально слышу смех Ноя. «Почти угадал».

– Запросто. – «Хипстер» Колин выпрямляется. Жесткий воротник его клетчатой рубашки заправлен в вырез мягкого темно-синего пуловера. Он трясет рукой, чтобы тяжелые часы съехали на запястье. За свою жизнь я видела только одного человека, носившего часы, – это мой папа, – и носил он их только потому, что маме, которая отыскала их на блошином рынке, очень нравилась гравировка. «Приходи вовремя», – было написано на часах. Но это папе не помогало.

Колин смотрит на путаницу проводов, свисающих с потолка.

– Дело вот в чем, – говорит он тихо и медленно, как будто взбирается на гору. – Банни хочет, чтобы мы проработали наше горе, все его стадии. Стадии следующие: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. Банни считает, что скорбь – это не пассивный процесс. Банни ощущает чувства всем своим телом. Я ничего не упустил?

Банни смеется, отвисшая кожа у нее на подбородке дрожит, а плечи под разноцветным пончо подпрыгивают вверх-вниз.

– Замечательно. – Она улыбается. – Очень хорошо. Урок первый: смех из мира не исчезнет. Хотя вселенной безразлично, оценим мы по достоинству юмор или нет. Юмор, скорбь, страдание, любовь – все это часть игры. Спасибо, Колин. Я чту твой опыт.

Банни кланяется в его сторону. Колин грызет заусенец на большом пальце. Я опускаю взгляд на свои руки и задумываюсь, не является ли привычка грызть ногти типичной для вдов. И вдовцов.

– Отрицание! – восклицает Банни и с усилием, отдуваясь, поднимается на ноги. – В соответствии с моделью Кюблер-Росс, отрицание – это первая стадия горя. Ну, а по моему профессиональному мнению, эта «шкала горя» – полная чушь, ничего общего с реальной жизнью, однако она служит великолепной отправной точкой. Приступим?

Те, кто еще сидит, неуверенно оглядывают остальных.

– Снять обувь! – вопит Банни. Она сбрасывает сабо и идет к краю сцены. Неровный подол ее толстой юбки волочится по полу. – Что мы отрицаем? Почему мы отказываемся принять определенные события или их последствия как реальность нашей жизни? Мы грустим. Мы теряем надежду. Мы больше не находим радости в том, что раньше доставляло нам удовольствие. И таким образом мы создаем новую реальность. Реальность, в которой наши близкие не покинули нас. Миры, в которых мы не одиноки. Мы в каком-то смысле играем роль.

Внезапно Банни прекращает расхаживать взад-вперед и встает к нам лицом. И гримаса на ее лице, по идее, должна означать изумление или насмешку, но на самом деле вид у Банни такой, будто у нее болит живот.