Клуб холостяков

Кэрол впервые разоткровенничалась о своем детстве. Грей оказался прав, голубая кровь и шикарный дом – еще не гарантия счастливой жизни. Она рассказывала, какие неласковые у нее родители, как они холодны и друг с другом, как неприступны и в физическом, и в эмоциональном плане. Ее растила няня, родителей она почти не видела, а про свою мать сказала, что та не человек, а ледяная скала. У нее не было братьев и сестер, она была единственным ребенком. Иногда по несколько недель она не видела родителей. Они не одобряют выбранный ею путь. Со временем она стала ненавидеть все олицетворяемое этой жизнью лицемерие, материальные ценности, безразличие к переживаниям других людей, к тем, кто имел несчастье родиться в иной социальной среде". Чарли слушал Кэрол и понимал, что у нее было очень одинокое детство. Потом родительское ледяное равнодушие сменилось грубостью и насилием мужа, который, как и подозревал Грей, женился на ней только из-за ее родословной. Когда она наконец от него освободилась, ей захотелось расстаться и со всем тем, что привлекло его к ней, и с системой ценностей, которую она всю жизнь ненавидела.

– Кэрол, так не бывает, – мягко увещевал Чарли. У него возникало такое желание, правда, не такое сильное, но что удивляться? Ей же вон сколько пришлось пережить. – Нам не дано изменить свое происхождение. Ты делаешь много полезного, работая с детьми. Для этого тебе не нужно отказываться от всего, что у тебя есть. Ты вполне можешь принадлежать этим двум разным мирам.

– В детстве у меня было мало радости, – призналась она. – Дети либо хотели играть со мной потому, что у меня такие родители, либо, наоборот, не хотели – по той же причине. И я никогда не знала, чего ждать, и строить догадки стало для меня тяжелой работой.

Чарли отлично себе это представлял. Кое-что ему это напомнило. Но он не решался сказать об этом сейчас, после столь долгой разлуки. Правда, у него было чувство, что они и не разлучались вовсе. Они шагали по Мэдисон-авеню, рука в руке, и болтали обо всем, будто и не было никакой ссоры. Он ощущал себя частью ее жизни, и такое же чувство было у нее.

– Я сейчас кое-что скажу, только ты меня не убивай, – осторожно начал он. Они уже пересекли 72-ю улицу. Похолодало, но день был ясный и солнечный. – Я каждый год хожу на одно мероприятие, которое, учитывая все, что ты рассказала, ты наверняка пропускаешь, а вот мне приходится. В этом году впервые выйдут в свет дочери моих друзей. Это рождественский бал, на котором представляют дебютанток. Если не считать светских излишеств, там обычно бывает весело. Не хочешь пойти в этот раз со мной, Кэрол? – робко спросил он, и она рассмеялась.

После всего, что она сказала по поводу своей ненависти к высшему обществу и его образу жизни, можно было только догадываться, чего Чарли стоило пригласить ее на прием, где впервые выходят в общество девушки голубых кровей. Это была архаичная, снобистская традиция, но она о ней прекрасно знала. Кэрол с улыбкой повернулась к нему.

– Стыдно сказать, – горестно рассмеялась она, – но меня тоже там представляли. Родители там каждый год бывают. Я же после того раза не была: Но с тобой это может оказаться занятно. Иначе я бы ни за что не пошла.

– То есть ты согласна? – Чарли заулыбался. Ему давно хотелось появиться вместе с Кэрол на каком-нибудь светском сборище. Ему нравилось наблюдать ее в рабочей обстановке, но посмотреть на Кэрол в красивом вечернем наряде он мечтал давно. Да и сам изредка любил облачиться в смокинг.

– Да, согласна, – сказала Кэрол, и они зашагали дальше. – Когда это будет? – Ей еще надо будет купить платье, она сто лет не надевала бального платья. Можно, конечно, у матери попросить, но не хотелось одалживаться. Размер у них был один и тот же. Она хотела одеться элегантно, чтобы произвести впечатление на Чарли, а в любом из маминых платьев она будет смотреться, как зрелая матрона.

– Точно не помню, надо в календаре посмотреть.

Кэрол кивнула. Посещение бала дебютанток будет для нее серьезным поступком, по сути – возвращением к прежней жизни. Но она воспринимала этот шаг как мимолетную причуду, а не измену нынешним принципам. Ей предстоит своего рода экскурсия в прошлую жизнь. Ради Чарли она готова ее совершить.

В молчании они продолжили свою прогулку и наконец по 91-й улице свернули на восток, к дому Кэрол. Оба успели продрогнуть. Похолодало, казалось, что в любую минуту может пойти снег. Они подошли к особняку, и Кэрол вопросительно посмотрела на Чарли. Теперь, когда он знает, что дом принадлежит ей и она не ютится в маленькой студии на задах, можно пригласить его войти.

– Не хочешь зайти? – предложила она, окоченевшими пальцами отыскивая ключ – как всегда, на дне сумки.