Клуб любителей фантастики, 1961–1962

— Я, рядовой инженер, был мертвым среди мертвых в этом городе. И сегодня я говорю вам голосом моего электронного всевышнего: живите! Любите, верьте, боритесь за счастье. Разум человеческий не будет скован вечно, он реет путы, он знает, что будет, и творит будущее.

Кто не борется, тот мертв. Я буду бороться.

Г. Голубев, А. Леонтьев ДО СВИДАНИЯ, ЗЕМЛЯ!

Киносценарий[1]

Техника — молодежи № 7–8, 1961

Рис. В. Карабута

Посвящается Юрию Алексеевичу ГАГАРИНУ

КОСМОС. Огромные, беспредельные, почти недоступные человеческому пониманию просторы. Аспидно-черное небо расшито причудливыми узорами созвездий. Сияющая полоса Млечного Пути, а рядом черные бездонные провалы, в которых не мерцает ни одной звезды… Среди этих просторов словно заблудился далекий женский голос:

«Я — Земля! Я — Земля! Отвечайте, Сокол! Я — Земля! Я — Земля… Сокол, отвечайте! Я — Земля! Я — Земля! Я — Земля!..»

*

Земля. Станция сверхдальней космической связи.

«Сокол! Сокол! — вызывает девушка-оператор. — Я — Земля! Не слышу вас, Сокол… Я — Земля! Я — Земля! Я — Земля!..»

*

Просторный зал Астронавтического совета. Полукруглая стена от пола до потолка занята схемой нашей солнечной системы. На другой стене большой экран. Звездные глобусы, свертки карт на столах.

За длинным столом сидят члены совета. Среди них выделяется Платон Рубцов — высокий сильный человек лет тридцати трех. Поодаль — его жена, кандидат медицинских наук Валя Рубцова.

В стороне с блокнотом на коленях примостился журналист Евгений Суровцев.

Собравшиеся слушают вступительное слово председателя совета, плечистого человека с седой головой.

— Собрались не все, но ждать мы не можем, — говорит он, обводя глазами зал. — Ракета, которую мы послали на Марс, молчит второй день. Все попытки восстановить с нею связь пока безрезультатны. Там наши товарищи. Они ждут помощи. Промедление в таком деле поистине смерти ненавистной подобно…

Он останавливается на миг, чтобы налить воды в стакан.

Встает Рубцов:

— Разрешите мне?

— Подождите, Платон, — прерывает председатель. — Мы вас выслушаем. Но сначала, мне кажется, следует еще разок посмотреть все сообщения с борта ракеты Батанова, чтобы получить возможно более полную картину полета. Прошу вас, Викентий Павлович, — поворачивается он к соседу.

Тот встает и с пачкой радиограмм в руке подходит к схеме солнечной системы. Нажимает кнопку на пульте. На схеме возникает светящийся пунктир, обозначающий трассу перелета с Земли на Марс.

— Скорость и направление ракеты «Сокол-2» были выбраны такими, чтобы космический корабль вышел на параболическую траекторию и достиг района Марса через семьдесят суток, в момент великого противостояния. Старт ракете был дан утром двадцать пятого мая нынешнего 1971 года.

Суховатый, размеренный голос члена совета продолжает еще звучать, а мы переносимся в ракету.

*

По мерцающим экранам на пультах пробегают зигзаги разрядов, подмигивают то загорающиеся, то гаснущие лампочки, самописцы вычерчивают на ползущих под стеклянными крышками бумажных лентах замысловатые линии.

ГОЛОС ЧЛЕНА СОВЕТА. Из многих кандидатов для этого полета были отобраны трое…

Три человека в громоздких скафандрах неподвижно лежат в глубоких креслах с откинутыми спинками.

ЧЛЕН СОВЕТА. Известный вьетнамский ученый профессор Хэнь…

Словно услышав свое имя, Хэнь открывает глаза, поворачивает голову и смотрит на своего соседа. Он еще не оправился от действия перегрузки при старте корабля.

ЧЛЕН СОВЕТА. Молодой польский инженер Владислав Сташевский…

Сташевский медленно поворачивает голову в сторону Хэня. Профессор ободряюще подмигивает ему.

ЧЛЕН СОВЕТА. Командиром корабля был назначен советский ученый Олег Батанов.

Бледное лицо Батанова с закрытыми глазами. Ему, как и Платону, немного за тридцать.

— Олег Александрович! — слышится голос Хэня.

Батанов не отвечает.

— Батанов! — встревоженно окликает его Сташевский.

Молчание. Профессор и инженер переглядываются.

Хэнь непослушными руками медленно расстегивает ремни, прикрепляющие его к креслу. Вслед за ним пытается это сделать инженер. Сташевский почти освободился, когда раздается строгий голос Батанова:

— Почему вы снимаете ремни? — Батанов слегка приподнял голову.

— Как вы себя чувствуете? — перебивает его Хэнь.

— В порядке, в порядке, — поморщившись, отвечает Батанов, переводя взгляд с прибора на прибор.

— Идем нормально, отклонение траектории не больше трех десятых процента, — весело говорит профессор.

— Двадцать семь сотых, — уточняет Батанов. — Автомат начал корректировать трассу.

Батанов нажимает кнопку на пульте управления, установленном возле его правой руки. И сразу распахивается окно в стальной стене ракеты. Только знакомое голубоватое мерцание и пробегающие полосы напоминают нам, что это не окно, а большой телевизионный экран.

Батанов медленно поворачивает рукоятки на пульте. На экране возникает Земля. Как на глобусе, проплывают материки, моря, океаны…

— До свидания, Земля!.. — тихо произносит Батанов.

*