Клуб любителей фантастики, 2015

Герман увидел тварь в тот момент, когда она неожиданно ринулась в атаку на своих преследователей. Загонщики подались назад, ощетинившись иглами стальных шипов, но разъярённый зверь проигнорировал этот предупредительный жест. Подцепив своими жуткими когтями оказавшегося перед ним загонщика, он отшвырнул его далеко в сторону, точно куклу, подмял под себя второго, но уйти из кольца окружения ему всё равно не удалось. Подоспевшие загонщики основной группы тут же окружили его снова, намеренно подставляя себя под всесокрушающие удары могучих лап. Во все стороны полетели вырванные из них куски обшивки и узлы, однако и это ничего не дало. Когда механическая свора, казалось, должна была дрогнуть и отступить, Герман, наконец, сумел подобраться достаточно близко, чтобы бить наверняка. Только выстрелить так и не успел.

Точно почувствовав близость того, кто несёт с собой смерть, тварь сделала какое-то странное скользящее движение, зарылась головой в грунт, подняв толстый пласт земли, и совершенно неожиданно из такого вот «подземного» положения прыгнула. Казалось, тело зверя метнулось в сторону, но уже в следующий миг Герман понял, что это обман. Как спасающаяся каракатица выпускает облако чернил, чем-то смахивающее на того, кто поставил такую завесу, то, что выскочило из-под земли, тоже чем-то походило на загнанную сворой дичь, но на самом деле этой дичью не было. Слепленное из земли и ещё чего-то псевдосущество ринулось прочь, а через долю секунды следом за ним, но уже в другом направлении выскочил и его творец.

Герман автоматически повёл дулом винтовки вслед метнувшемуся прочь сгустку неведомо чего и понял, что повёлся на обман, только когда увидел прямо перед собой зависшее в прыжке когтистое чудище. Он инстинктивно дёрнул винтовку в другую сторону, отчаянно пытаясь исправить собственную ошибку, и вдруг прямо в его ухо ударил громоподобный залп сразу из нескольких стволов.

Казалось, зверь наткнулся на невидимую стену. Он судорожно дёрнулся, его выпученный, налитый кровью глаз в последний раз скользнул по неведомым существам, которые никогда не были частью его привычного мира, тело его перевернулось в воздухе, он начал падать, сначала медленно, потом стремительно, покуда не рухнул наземь, подминая под себя тонкие стебли похожих на многоярусные зонтики растений. Упав, он уже не шевелился. Что-то раз-другой ещё хрустнуло под ним, и всё смолкло.

Герман с благодарностью посмотрел на выручившего его стрелкового номера, подошёл к неподвижной слоновьей туше и осторожно ткнул её дулом винтовки.

— А ты меня напугал.

К месту последней схватки подтянулись остатки его отряда: девять уцелевших загонщиков и небольшой транспортный робот, несший припасы и особо интересные и не очень габаритные трофеи. Трофеев накопилось уже предостаточно, а вот припасы и численность группы сократились до того предела, за которым разумнее всего было бы свернуть охоту и удалиться за подкреплением. Однако Герман твёрдо решил остаться тут как можно дольше. Пока у него есть хоть один загонщик и хотя бы горсть патронов, эту планету он не покинет. Он давным-давно не встречал таких миров, и сейчас поистине упивался теми возможностями, которые тот дарил любителям острых ощущений, в частности — охотникам. Да, это был воистину рай для последних.

Зверья тут водилось полным-полно, причём по агрессивности большая часть его оставляла далеко позади представителей животного мира других планет. Никогда ещё смерть не представала перед человеком в таком богатом обличье всевозможнейших жизненных форм, готовых выпотрошить любого, кто окажется слабее или менее проворным, чем они. Любой здравомыслящий человек в ужасе шарахнулся бы от такой планеты, населённой настоящими фуриями, вырвавшимися из преисподней, но только не истинный охотник. Такие планеты притягивали их как магниты, становясь своеобразными вехами в их охотничьей карьере. Хотя зачастую — и могилами. За ними охотились столь же рьяно, как за редким зверем, а находка сулила немалые выгоды, но даже несмотря на это Герман не спешил заявлять свои права на вновь открытый им мир. Он жаждал насытиться его первозданной дикостью, настолько насколько это было возможно, и это страстное желание пересиливало в нём даже голос разума. Хотя имелись и более весомые обоснования: в конце концов, он должен сам знать, что в будущем преподнесёт другим…