КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ФАНТАСТИКИ, 2021

СБОРНИК ФАНТАСТИКИ Из журнала «ТЕХНИКА-МОЛОДЕЖИ» 2021

*

© «Техника — молодежи», 2021

www.technicamolodezhi.ru>

Константин Крутских Суд Природы

Техника — молодёжи // № 1’2021 (1064)

Рис. Геннадия ТИЩЕНКО

30 марта 2125 года по старому летоисчислению, или сотого по новому, ознаменовалось началом грандиозного празднества, охватившего весь мир — векового юбилея Великой Перемены.

Предстоящие торжества должны были начаться с доклада. На трибуну поднялся генеральный секретарь ООН Михаил Михайлов. И хотя доклад его обещал быть довольно обширным, он не разложил перед собою отпечатанных листков и даже не поставил раскрытого ноутбука — в эту эпоху мозг обитателей планеты был развит настолько, что позволял легко запоминать самые огромные тексты, вплоть до целых романов.

Прервав поднятием ладони бурные аплодисменты, Михаил Михайлов откашлялся, выпил стакан безалкогольного медового напитка и начал свою речь:

— Дорогие товарищи!

Следует заметить, что это слово уже сто лет как стало общепринятым на планете обращением, поскольку все её разумные жители и впрямь чувствовали себя верными товарищами всем окружающим.

— Дорогие товарищи! — продолжал Михаил Михайлов. — Вы все прекрасно знаете, что наши нынешние торжества посвящены величайшему событию в истории Земли. Конечно же, вы все хорошо учились в школе и помните об обстоятельствах, приведших к этому событию, и о его последствиях. И всё-таки я позволю себе кратко напомнить о них.

* * *

Уже пять лет, как на планете бушевали бесконечные пандемии коронавирусов. С тех пор, как первая из них охватила мир в начале 2020 года и продержалась несколько месяцев, это явление стало привычным. Стоило только человечеству спокойно вздохнуть после COVID-19 и казавшегося бесконечным карантина, как уже меньше, чем через год появился COVID-20, за ним 21, 22, 23, 24 и, наконец, 25. Каждый новый вирус оказывался гораздо более жестоким, чем предыдущие, и искать на него управу приходилось всё дольше. Иммунитет больше не вырабатывался и выздоровления не наступало — вирус косил свои жертвы раз и навсегда. К 2025 году люди уже не знали ничего, кроме самоизоляции, и успели забыть, что такое вольная жизнь, забыть, что когда-то они ходили гулять и развлекаться, занимались спортом, смотрели спектакли и слушали живые концерты, что помимо продуктовых, существовали и другие магазины, например, книжные… Любой выход из дома теперь становился как будто вылазкой в тыл врага. Даже те города, что ещё оставались населёнными, напоминали фильмы о Чернобыльской зоне — улицы стояли пустынными, чёрные окна домов казались мёртвыми, хотя в них и уцелели стёкла.

Но, несмотря на принимаемые меры, двадцать пятый вирус стал находить людей и в домах, поэтому новый карантин оказался бессмысленным. Люди в отчаянии высыпали на улицу, сметая всё, что им попадалось на пути, громя любые магазины и унося всё, что попадалось под руку — от продуктов и одежды до техники, которой теперь уж точно не успели бы воспользоваться. И многие из них, не успев добраться до дома, падали замертво. Богачи пытались спастись в глубоких подземных бункерах с фильтрованным воздухом и водой, но зараза настигала их и там. Ни одной страной больше никто не управлял — повсюду царили хаос и разрушение. Тех, кого пощадил вирус, косили голод, холод и антисанитария — ведь мало кто теперь пытался что-то делать для людей, хотя бы просто обслуживать котельную, и их усилий явно не хватало на всех.

Московский зоопарк, как и все культурные учреждения, давно забыл о посетителях. Но, к счастью, там работали неравнодушные люди, понимавшие, что оставлять зверей без присмотра, конечно же, нельзя, поэтому исправно ходившие на работу, несмотря ни на что. Вот только вирусы были беспощадны к ним так же, как и ко всему остальному человечеству.

Бурый медведь Потапыч заметил, что в его клетку уже давно заходит лишь один и тот же старый сторож. Куда подевались все остальные служители, он не понимал, и лишь испытывал сильную благодарность к старику, за то, что тот постоянно приносит ему пищу и убирает клетку. С каждым новым восходом солнца порции становились всё более скудными, а движения сторожа всё более медленными. Старик горбился и громко кашлял, выплёвывая при этом какие-то отрывистые слова, а после гладил медведя между ушей, произнося уже нечто совсем другое.

И вот однажды утром, когда сторож в очередной раз зашёлся в приступе кашля, Потапыч вдруг, совершенно неожиданно для себя, понял — то, что старик произносит в таких случаях, это ругательства, выражающие недовольство собственным состоянием и обвинения в чей-то адрес. А когда сторож принялся гладить медведя по голове, тот уже отчётливо понял, что тот называет его различными ласковыми словами.