Клуб любителей Го

— В задницах, — Лао Ши рассмеялась, но её глаза остались серьёзными.

— Вакаранай! [85]

— Непонимание возникает всегда, когда говоришь прямо, — улыбнулась Лао Ши. — Это была не метафора. Если бы некоторые люди получили камни в руки, это было бы ещё полбеды. Это было бы просто плохое Го. Но они хотят подключить их к первой чакре. Они хотят не «ставить» камни, а «ходить» с ними по «большой доске». Другой иероглиф — другой смысл. Если камень Великого Комплекта поместить в задний проход, то сознание человека начинает не только собирать миры, но получает возможность действовать в них, смещая ось времён.

— Что хотят эти люди?

— Люди всегда хотят одного — развлекаться. Но находится кто-то, кто хочет единоличной власти и могущества, а если он не получает этого, то он выбирает конец света для всех.

— Кто он?

— Это предстоит выяснить. Запомни одно — он настоящий любитель Го. Эта фраза идеально подходит к нему. Лучшая пара для твоей миссии — Русский. Как только ваша встреча состоялась, я включилась в процесс, так как время неумолимо двинулось, а его не очень много. Ваша встреча — пересечение важных ветвей, которые я готовила на протяжении долгих периодов. Более того, вы — пересечение не только ветвей, но и культур. Ваша цель — не дать игрокам нарушить правила. К сожалению, камни Комплекта уже нельзя передать его создателям. Они ушли так далеко, что их не видно даже с моего перекрёстка.

— Кто они?

— Они не люди, Митико. А большего я не успею тебе рассказать.

Слушай ещё. В мире находятся Чаши Хранителей. Положенные в них камни достать может только тот, кто положил.

— Где находятся чаши?

— В силу разных обстоятельств они отделились от Комплекта. Ты можешь их встретить в самом неожиданном месте, а встретив, не должна проморгать!

— Но как я узнаю их?!

— То, что ты знаешь про Чаши, уже много. Увидишь — узнаешь.

— Но почему ты сама не можешь встретиться с теми людьми, которые могут нарушить Правила? Подобно тому, как сейчас встретилась со мной?

— Потому что они не общаются на той волне, на которой общаемся мы. Наша чакра — восемь.

— А их?

— А их — один. Потому что ты смотришь на мир через очки долга, а они — сквозь око вседозволенности. В этом выражается твоё восхищение перед тайнами мира. Ты готова принять эти тайны, потому что ты хочешь жить и творить в мире. А они хотят гадить в них, ибо хотят иметь мир.

— Лао Ши! Ты будешь помогать мне?

— Помогать, но не делать за тебя. Впереди ждут ловушки, но я надеюсь, что вы преодолеете их. Недаром вы оба так долго и страстно изучали законы игры, — Лао Ши усмехнулась, и, помолчав, добавила. — Внимательно смотри на всё, что ты видишь здесь! Запомни каждую мелочь, здесь нет незначительных деталей!

Я пригляделась к каменистой поверхности, на которой мы расположились. Это были не камни. Выступ состоял из черепашьих панцирей, спрессованных друг с другом, точно суши в ночном наборе продуктового магазина.

— Это именно то, что ты подумала, — она улыбалась в темноте.

— Как называется это место?

— Гибельное место. На монгольском — «говь». Здесь проходит граница между нашими мирами.

— Так ты монголка?

Она хотела ответить, но что-то произошло. Мою собеседницу закрыла песчаная буря. Меня наполнило ветром, и с высоты в несколько сотен метров я увидела пустынную тёмную равнину. Мне показалось, что Лао Ши машет рукой. Я делала судорожные попытки направить тело вниз, к поверхности, но меня поднимало всё выше и выше. Я очнулась на ковре рядом с ноутбуком. Кто-то заботливо прикрыл меня пледом. Я вскочила на ноги, и уставилась на гобан. На нём стояли камни. Дверь в сад была закрыта и завешана тяжёлой шторой.

— Охаёгодзаимасу! [86] — в гостиную вошёл Русский. — О-генки дэсу ка? [87] О! Извините, Вы не одеты.

Я ошеломлённо смотрела на него. В руках Русский держал поднос с небольшим термосом, чайником и двумя чашками. Я подняла плед и завернулась.

— О-тя о хосии дэсу ка? [88] С Вами всё в порядке?

— Аригато, — я не узнавала своего голоса и пока не находила границу между сном и явью.

— Боку ва… сумимасен… юми. Ватаси ва юми-о мимасита [89] .

— О! Юми! Юми, вакаримас. Омосирой дэсу ка? [90] — Русский проявлял неподдельный интерес.

— Тотемо омосирой… омоймасу [91] , — при всём желании я бы не смогла рассказать ему весь «сон».

Меня больше всего интересовало сейчас, где находился Русский во время событий ночи. Я спросила его, спал ли он, и снилось ли ему что-либо. Русский, по его словам, спал. Он рассказал мне свой сон про остров в тёплом море. Там все говорили по-русски, и его это удивило. Ещё там было очень дёшево в уличных кафе и ресторанах. В городе было русскоязычное радио, передававшее тихую приятную музыку, сигналы точного времени и ещё что-то давно забытое. Русский сказал, что ему было очень приятно на этом острове, и это несмотря на то, что там было полно соотечественников. Море было тёплое и очень солёное, а по берегу устроена железнодорожная ветка, по которой ходят маленькие вагончики обзорной экскурсии. На острове можно купить небольшой участок. Даже участки первой линии стоили недорого, и можно было не соревноваться и строить так, как тебе хочется и кажется удобным.

Видимо я слишком пристально смотрела на него во время рассказа. Мой взгляд смутил Русского, и он остановился. Я сказала, что ему приснился русский рай. Он задумался. Ведь у каждого народа он свой, прибавила я. У русских он, наверное, такой. Какой рай у японцев? — спросил Русский. Я ответила, что раньше у нас была идея Великой Восточной Азии. Но эта идея была связана с экспансией и милитаризмом. Потом у нас была идея отыграться за поражение в войне другими методами. Отчасти нам это удалось, но что делать дальше, японцы всё равно не знают. И поэтому теперь у нас нет идеи и нет рая. Странно, что Русский не видел эротических снов, подумала я. А тем более — с моим участием. Но мой сон всё-таки был слишком ярким, и совсем не походил на обычные сны. Я заставила себя на какое-то время забыть о нём.

— Но теперь у нас появилась настоящая цель! — сказала я, глядя в его глаза.

— Какая?!

— Мы должны найти комплект Го, а через него цель Игры.

Я рассказала ему второй сон. Русский слушал очень внимательно и перебивал только тогда, когда не понимал смысл. Мы запнулись на черепашьих панцирях, долго пытаясь найти правильный перевод. Сначала я перевела как «моллюски», затем как «раковины». Наконец мы нашли точное слово. Оно произвело на Русского неожиданно сильное впечатление. Он задумался, а потом попросил ещё раз передать некоторые детали сна. Его интересовало, насколько панцири были большими, плоскими или полукруглыми, а также наличие рисунка.