Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков

У меня, как у всякой женщины, доброе сердце, но, черт побери, если ты срочно не вернешься, Чарли Стивенсу грозит нервный срыв, Он создан не для работы, а для того, чтобы выдавать толстые пачки денег за ее выполнение. Вчера бедняга лично явился в контору до десяти утра, но при этом чуть не умер от напряжения. К одиннадцати он сделался смертельно бледен, в одиннадцать тридцать ему пришлось выпить виски. В полдень одно невинное юное создание приблизилось к нему с макетом обложки. Глаза Чарли выкатились от ужаса, и он начал вытворять нечто чудовищное со своим ухом — когда-нибудь непременно его оторвет. В час страдалец ушел домой, и сегодня я его еще не видела (уже четыре часа вечера).

Теперь о других угнетающе-неприятных событиях. Харриэт Манфрайз спятила: намерена «скоординировать по цвету» всю линейку детских изданий. В розовых и красных тонах. Я не шучу. Мальчик из отдела писем (я оставила попытки запомнить их имена) напился и выкинул письма, адресованные людям с фамилиями на букву «С». Почему? Спроси что-нибудь полегче. Мисс Тилли нагрубила Кендрику, и тот замахнулся на нее телефоном. Оно, конечно, неудивительно, но телефонный аппарат так просто не достанешь, не хотелось бы его лишиться. Ты должен уволить мисс Тилли немедленно по возвращении.

Если перечисленного недостаточно для покупки билета на самолет, могу сообщить, что на днях вечером видела Джулиет с Марком Рейнольдсом, в «Кафе де Пари» — за столиком, отгороженным бархатной веревкой. Но мне из моего демократичного угла все было прекрасно видно. Сидни, это роман! Он что-то шептал ей на ушко. ее рука задерживалась в его руке возле коктейльных бокалов, он коснулся ее плеча, указывая на знакомого. Я (как твоя верная служащая) почла долгом разрушить чары и прорвалась за веревку поздороваться с Джулиет. Она явно обрадовалась и пригласила меня присоединиться, но улыбка Марка дала понять, что ему лично компания не нужна. Я поспешила ретироваться. Как бы ни были красивы его галстуки, человек с такой тонкой улыбочкой — враг опасный, а если мое бездыханное тело обнаружат в волнах Темзы, это разобьет сердце моей матери.

Иными словами, ищи инвалидное кресло, костыль, ослика, что угодно, и срочно возвращайся домой.

Твоя Сьюзан

Джулиет — Сидни и Пьерсу

12 апреля 1946 года

Дорогие Сидни и Пьерс!

Перерываю библиотеки Лондона в поиска информации о Гернси. Даже купила абонемент читальный зал, а вы же знаете, я его терпеть не могу.

Узнала довольно много. Помните серию дурацких книжонок, издававшихся в 1920-х годах? «Бродяг-А на Скай», «Бродяг-А на Линдисфарне», «…в Шипхольме» — словом, в портах, которые автору вздумалось посетить на своей яхте? Так вот, в 1930-м он зашел в Сент-Питер-Порт на Гернси и написал про это книгу (и еще про однодневные высадки в Сарке, Херме, Олдерни и Джерси, где его поклевала утка, после чего он наконец убрался восвояси).

Бродяг-А — псевдоним Си-Си Меридита. Этот болван мнил себя поэтом. Он был довольно богат; ему хватало денег плавать куда вздумается, писать о своих путешествиях, издавать книги частным образом и распространять среди друзей — тех, что не успели вовремя убежать. Скучная фактография Си-Си не интересовала — он предпочитал уединиться со своей Музой на ближайшем болоте, пляже или цветочном лугу и усиленно воспевать их очарование. Впрочем, спасибо ему огромное в любом случае, поскольку именно его «Бродяг-А на Гернси» позволил мне почувствовать дух острова.

Си-Си сошел на берег в Сент-Питер-Порте, оставив мать Доротею бултыхаться в прибрежных волнах на яхте, страдая от морской болезни. На острове Си-Си писал поэмы о фрезиях, нарциссах и помидорах, до безумия восхищался коровами и быками и воспевал их колокольчики («динь-динь-динь, веселый звук»). Второе место после коров по прелести, считал Си-Си, занимает «простой деревенский люд, что до сих пор изъясняется на нормандском диалекте и верит в существование фей». Си-Си проникся народным духом и тоже увидел фею в сумерках.

Словом, бесконечные дифирамбы коттеджам, живым изгородям, сельским лавчонкам. Затем, наконец, Си-Си добрался до моря: «О МОРЕ! Оно всюду! В лазури, изумруде, серебре — вода, хотя не так тверда, темна, как сталь в гвозде».

Хвала небесам. Бродяг-А имел соавтора — Доротею. Той было не настолько легко угодить, она презирала Гернси и все. с ним связанное. Ее задачей было верное изложение исторических фактов, и она оказалась не из тех, кто золотит пилюлю: