Клуб любителей книг и пирогов из картофельных очистков

В каждом закутке нахожу вещицы, которые рассказывают о ней много интересного. Она, как и я, подмечала все вокруг: на полках полно ракушек, птичьих перьев, засохших водорослей, камешков, скорлупы от птичьих яиц. Есть даже скелет, по-моему, летучей мыши. Пустяковины, валявшиеся на земле, через которые любой другой переступил бы и пошел дальше, а она разглядела их красоту и взяла домой. Интересно, она использовала это для натюрмортов? Может, здесь найдутся ее альбомы? Надо покопаться. Работа, конечно, прежде всего, но предвкушение интересных открытий точно Рождество семь дней в неделю.

Элизабет забрала из особняка одну из картин сэра Эмброуза. Портрет ее самой, думаю, лет восьми.

Сидит на качелях в явном нетерпении, хочет скорей качаться, но вынуждена позировать. И по бровям ясно: страшно недовольна. Надутая физиономия в точности как у Кит. Мимика, должно быть, – вещь наследственная.

К моему коттеджу ведут ворота (деревенские, из трех брусьев, как положено). Луг полон полевых цветов, но у скал они сменяются жесткой травой и утесником.

Большой дом (за отсутствием лучшего наименования) – тот, который Элизабет приехала закрывать по просьбе сэра Эмброуза, – совсем недалеко от коттеджа. Замечательный, двухэтажный, в форме буквы L, из красивого сероголубого камня. Шиферная крыша, мансардные окна, терраса по нижней части L. В конце – башня с окошками и видом на море. Огромные старые деревья в парке вырубили на дрова, но мистер Дилвин уже попросил Эбена с Илаем посадить новые деревья – дубы и каштаны. Также он планирует посадить вдоль кирпичных стен сада – как только их выстроят заново – шпалеры персиков. У дома очень красивые пропорции, а его широкие и высокие окна выходят на каменную террасу. Газон опять уже густой, зеленый; колеи, наезженные немецкими автомобилями и грузовиками, почти заросли.

Эбен, Илай, Доуси, Изола по очереди водят меня на экскурсии, за пять дней я успела побывать в десяти приходах острова. Гернси необычайно красив во всех ипостасях – поля, леса, живые изгороди, лощины, особняки, дольмены, дикие скалы, прибежища ведьм, тюдоровские амбары, нормандские каменные коттеджи. Практически обо всем рассказывают любопытные исторические байки (надо сказать, история Гернси полна беззаконий).

Гернсийские пираты отличались отменным вкусом – строили прекрасные особняки и величественные общественные здания. Сейчас все это пребывает в плачевном состоянии и нуждается в ремонте, но архитектурное совершенство очевидно. Доуси показывал мне крохотную церквушку, сплошь в мозаике из кусочков фарфора и фаянса. Один священник потрудился – должно быть, паству посещал непременно с кувалдой.

Мои гиды столь же разнообразны, как виды. Изола рассказывает о выброшенных на берег пиратских проклятых сундуках с выбеленными костями, о том, что прячет в амбаре мистер Холлет (говорит, теленка, но мы-то не дураки). Эбен описывает, как все выглядело до войны. Илай внезапно исчезает, а потом появляется с персиковым соком и ангельской улыбкой на губах. Доуси говорит меньше всех, но показывает настоящие чудеса – вроде той церквушки. И отходит в сторонку, чтобы я вдоволь насладилась зрелищем. Исключительно неторопливый человек. Вчера мы с ним шли по дороге вдоль утесов, и я заметила тропинку вниз, на берег.

– Это здесь вы познакомились с Кристианом Хеллманом?

Доуси удивился, но подтвердил, что да, здесь.

– А какой он был?

Я хотела представить себе всю сцену, но считала, что спросила зря, ведь мужчины совсем не умеют рассказывать друг о друге. Однако у Доуси получилось.

– Обычный немец, высокий блондин с голубыми глазами, – ответил он, – только умеющий сострадать.

С Амелией и Кит мы несколько раз ходили в город пить чай. Я полностью разделяю восторги Си-Си относительно вида на Сент-Питер-Порт со стороны моря. Гавань, город, круто взбирающийся в небо, вероятно, одни из красивейших в мире. Витрины магазинов на главной улице и на улице Поллет ослепительно сверкают стеклами и заново наполняются товарами. Сент-Питер-Порт, конечно, не в лучшем виде – многие здания нужно восстанавливать, – но в воздухе, в отличие от нашего несчастного Лондона, не витает смертельной усталости. Наверное, благодаря яркому свету, чистому воздуху, цветам, растущим повсюду: в полях, по обочинам, между камнями мостовых.

Поистине, чтобы видеть мир, нужно быть ростом с Кит. Она великий мастер замечать то, что даже я наверняка пропустила бы, – бабочек, пауков, крошечные цветочки на миллиметр от земли, неразличимые рядом со стенами огненной фуксии и бугенвиллеи. Вчера я встретила Кит и Доуси. Они тихо, как воры, сидели на корточках в траве у ворот. Но ничего не воровали, а следили, как дрозд тянет червяка из земли. Червяк героически сопротивлялся, и мы втроем молча ждали, пока дрозд отправит его себе в глотку. Никогда не видела весь процесс целиком. Отвратительно.