Клуб маньяков

Через месяц, когда откровенной тошноты не было еще и в помине, приехал мой благодетель Удавкин Сергей Егорович. Он здорово мне помог. До его приезда я не спал ночами - думал о Вере, о Наташе, оставленной с ней один на один. Еженощно мне снились кошмары, в которых Вера размахивала ножом над кроваткой дочери... Или воочию видел, как ее ведут к "воронку", а Наташа смотрит на нее полными страдания глазами... А Удавкин заставил меня думать о себе... Так достал, иуда.

Удавкин... Он работал здесь, в Иране, еще в советские времена. Ему за шестьдесят. Классный геолог, знающий, сухой и немногословный. "Человек в футляре" - подумал я и жестоко ошибся. Это был футляр без человека.

- Сергей Егорович, вы, наверное, за всю жизнь не сделали шага в сторону? - как-то спросил его я в шутку.

- Ну почему, Евгений, делал и не раз. Конечно, не такие, как ты. Ты ведь мечешься из стороны в сторону, мечешься и людей не по делу беспокоишь...

Дружбы с Удавкиным у меня не получилось, невзирая на то, что зад я ему лизал, будь здоров. Хотел в "Зарубежгеологии зацепиться. И прошло совсем немного времени, и он стал твердо и планомерно выживать меня из контракта.

Не скоро мне удалось понять, почему Сергей Егорович принялся столь усердно выживать меня. Ларчик, оказывается просто открывался. И дело было совсем не в компьютерной грамотности, вернее, не совсем в ней, а в том, что я, живший в Таджикистане, знал сто пятьдесят понимаемых персами таджикских слов, кое-какие азиатские обычаи и сразу стал среди иранцев своим в доску. Ислам даже предлагали принять, из дружеских побуждений, конечно. И Удавкин опасался, что я со временем могу вытеснить его, уже пожилого геолога, из контракта...

Покарай меня Бог, если я хоть раз подумал об этом. Наоборот, усердно рекламировал таланты Сергея Егоровича, всячески и везде подчеркивал, что он намного опытнее меня и знает намного больше...

Но это не помогло. Мне всегда не везет даже на ровном месте. Удавкин продолжал меня чернить. Невзирая на то, что рудных точек, я обнаружил поболее его. И я плюнул на перспективы зацепиться в контракте, и продолжал работать на всю катушку. Так работать, что ни о каких снах-кошмарах с Вериным участием и речи быть не могло. Всю провинцию Систан-Белуджистан объехал на своем "Лендровере".

Пустыня - это пустыня... К ней надо привыкнуть. Кругом безнадежно унылые, выжженные, кажется, даже оплавленные солнцем хребты гор, разделенных широкими и плоскими безжизненными равнинами... Лишь случайно здесь можно наткнуться на облупленную глинобитную постройку скотовода, или черную войлочную юрту, или стадо крохотных баранов, сосредоточенно обгладывающих камни...

И над всей этой безжизненностью царствует остроконечно-заснеженный красавец Тафтан... Он царь, владыка здешних мест. В долинах, сбегающих с его склонов, можно встретить и юркую речку, полную рыбой, и голубое горное озеро, и цветущее дерево, и кишлак, полный чумазых любопытных детишек...

Вдали же от владений этого недавно потухшего вулкана восточно-иранский пейзаж оживляется лишь башнями - основной достопримечательностью здешних мест. Через каждые несколько километров эти типовые красавцы - белоснежные, двухэтажные, с бойницами и крупнокалиберными пулеметами наверху, возвышаются близ основных дорог, соединяющих немногочисленные населенные пункты, по меньшей мере, на четыре пятых состоящие из духанов, магазинов и магазинчиков.

Белуджи, коренные жители, очень похожи на обитателей Индостанского полуострова и все, как один, доброжелательны и ходят в белых рубахах и штанах. И реже - в светло-коричневых или светло-серых. Они же живут и в приграничных районах соседних Пакистана и Афганистана.

Если сравнивать Иран с Россией и Канадой, то Белуджистан - это нечто среднее между Чечней и Квебеком. И все из-за того, что есть белуджи, мечтающие о едином и независимом "Балучистане". А среди них контрабандисты, которым весьма полезна нестабильность.

С востока, из Афганистана и Пакистана, они везут наркотики, очень недорогие шмотки, электронику и нелегальную рабочую силу, а туда - дешевый иранский бензин. Хотя солдат много, сидят они по своим придорожным башням и немногочисленным блок-постам.

Местные власти пугали нас: "Берегитесь контрабандистов, убьют!" Но контрабандисты не обращали на нас никакого внимания. Лишь иногда, остановившись на пару минут, эти люди перекидывались парой фраз с нашим водителем Ахмедом, который, подкинув нас к очередному обнажению, обычно сидел близ машины перед маленьким костерком и курил.

Мой коллектор, Фархад, говорил мне, что Ахмед курит не что-нибудь, а опиум.