Клуб Мефисто

– А этот символ, – снова заговорил он, – вошел в обиход в Египте около тысяча двухсотого года до Рождества Христова. Он встречается в иератическом письме.

– Все тот же глаз Гора? – осведомился Фрост.

– Да, только обратите внимание, здесь он состоит из отдельных частей. Радужная оболочка изображена в виде круга между двумя половинами склеры. А вот слеза и загнутая ресница, как вы ее назвали. В целом все выглядит как стилизованный вариант Уджат, однако практическое применение у него было совершенно особое – это математический символ. Каждая часть глаза представляет собой дробь. – Он написал на рисунке цифры:

– Эти дроби образуются путем деления последующих чисел пополам. А весь глаз представляет собой целое число – единицу. Левая половина склеры – одну вторую. Ресница – одну тридцать вторую.

– Может, в этом кроется какой-то смысл? – полюбопытствовала Джейн.

– Разумеется.

– И какой же?

– В этом глазу, возможно, заключено особое послание. На первом месте убийства отрезанная голова была помещена в круг. На втором мы имеем изображение Уджат на двери. Что, если они как-то связаны, два этих символа? Что, если один служит ключом к толкованию другого?

– Вы имеете в виду математический ключ?

– Да. И круг на месте первого убийства олицетворял некий элемент Уджат.

Джейн присмотрелась к рисункам Оливера. К цифрам, которые он набросал в разных частях всевидящего ока.

– Значит, говорите, круг на месте первого убийства – возможно, радужная оболочка.

– Да. И представляет собой какую-то величину.

– Вы хотите сказать, отображает некое число? Дробь. – Она взглянула на Оливера и заметила, что, когда он наклонился к ней, на его щеках от волнения проступил румянец.

– Совершенно верно, – подтвердил он. – И что же это, по-вашему, за дробь?

– Четверть, – ответила она.

– Верно. – Он улыбнулся. – Верно.

– Четверть чего? – спросил Фрост.

– Ну, пока мы этого не знаем. Может, четверть луны. Или одно из четырех времен года.

– А может, это значит, что он завершил лишь четвертую часть своей работы, – предположила Эдвина.

– Да, – согласился Оливер. – Возможно, он дает нам знать, что убийств будет больше. В общей сложности четыре, как он планирует.

Джейн взглянула на Фроста:

– Стол был накрыт на четверых.

В наступившей следом за тем тишине у Джейн вдруг оглушительно зазвонил мобильный телефон. Она тут же узнала номер – звонили из криминалистической лаборатории – и сразу ответила:

– Риццоли.

– Привет, детектив. Это Эрин, насчет следов на месте преступления. Помнишь тот красный круг на полу в кухне?

– Ну да. Как раз сейчас мы о нем и говорим.

– Так вот, я сравнила тот краситель из кухни со знаками с места преступления в Бикон-Хилле. С рисунками на двери. Красящее вещество и тут и там одно и то же.

– Выходит, преступник в обоих случаях пользовался одним и тем же красным мелом.

– В общем, поэтому я и звоню. Только это не красный мел.

– А что?

– Кое-что поинтереснее.

16

Криминалистическая лаборатория размещалась в южном крыле Бостонского полицейского управления на Шредер-Плаза – в том же коридоре, что и отдел по расследованию убийств. Джейн и Фрост проходили мимо окон с видом на унылый, обветшалый квартал Роксбери. Сегодня, под сплошным снежным покровом, все было чистым и белым: даже небо очистилось и воздух казался прозрачным. Но Джейн едва обратила внимание на сверкающие контуры зданий, ее мысли были уже в комнате S269, где помещалась трассологическая лаборатория.

Криминалистка Эрин Волчко уже ждала их. Как только Джейн с Фростом вошли в кабинет, она обернулась, оторвавшись от микроскопа, над которым до этого склонялась, и взяла папку, лежавшую рядом на рабочем столе.

– С вас обоих причитается, – сказала она. – Я здорово потрудилась.

– Ты всегда так говоришь, – заметил Фрост.

– На этот раз я серьезно. Из всех следов с первого места преступления вот с этими, я думала, хлопот будет меньше всего. Ан нет, пришлось обшарить там все вдоль и поперек, чтобы определить, чем же был нарисован тот круг.

– И это никакой не мел.

– Не-а. – Эрин протянула ей папку. – На вот, взгляни.

Джейн раскрыла папку. Там сверху лежал лист фотобумаги со странными изображениями. Красные шарики на пятнистом фоне.

– Я начала с анализа под оптическим микроскопом с большим увеличением, – сказала Эрин. – От шестисот до тысячи раз. Вот эти шарики – частицы пигмента, собранного с того самого места на кухонном полу, где был нарисован красный круг.

– И что это значит?

– А вот что. Как видишь, степень окраски у них разная. Значит, частицы неоднородные. Показатель преломления тоже разный – от двух с половиной до трех ноль одной, к тому же большинство частиц двоякопреломляющие.

– То есть?

– Это безводные частицы оксида железа. Вещества, широко распространенного в мире. Оно-то и придает глине характерные оттенки. Оно же используется в художественных красках для получения красного, желтого или коричневого цвета.

– Пока не вижу ничего особенного.