Клуб Мертвых

Но по странной случайности у одного не было правой руки, у другого — левой. Было ли это игрой природы или результатом несчастного случая, во всяком случае это выглядело очень странно. Руки были ампутированы почти от самых плеч, и пустые рукава были прикреплены к сюртукам лентами. Все звали их не иначе как Правый и Левый. Это были, конечно, прозвища, но они позволяли со всей определенностью различать братьев.

Читатель поймет, что каждый из людей, собравшихся в этом таинственном месте, должен был иметь не совсем обычное прошлое, о котором мы расскажем в течение этого повествования. Все четверо были погружены в свои мысли. Казалось, что мрачная торжественность окружающей обстановки располагала их к глубоким раздумьям.

Вдруг Арчибальд поднял голову.

— Должно быть, уже рассвело, — сказал он.

— Да, — отвечал Лионель, — маркиза скоро придет…

— Ждать — наша обязанность, — торжественно сказал Правый.

Едва он успел это проговорить, как позади пустого кресла появилась черная фигура. Это была женщина. Можно было подумать, что она выросла из-под земли.

Все четверо поспешно встали.

— Простите, что я заставила себя ждать, — прозвучал приятный звучный голос. — Я не спала всю ночь, а между тем знаю, что не имею права отдыхать…

Сказав это, незнакомка откинула капюшон, закрывавший ее лицо. Это была Мария Мовилье, виденная нами в хижине Бертрады, на коленях умоляющая о спасении своего ребенка, оскорбленная каторжником Бискаром, Мария Мовилье, ставшая теперь маркизой Фаверей и матерью Люси, которой угрожала страсть де Белена.

Годы испытаний пощадили ее красоту, придав ей, подобно ограненному алмазу, ореол величия.

— Господа, — сказала она. — Трое из вас не знают, для чего я назначила эту встречу. Господин Соммервиль, сэр Лионель, вы имеете право требовать объяснений…

— Мы подождем, пока это будет вам угодно, — сказал Арчибальд, наклоняя голову.

Сэр Лионель сделал отрицательный жест.

— Прежде всего, — продолжала Мария, — наш друг Арман де Бернэ, должен дать нам некоторые пояснения…

Она позвонила.

Открылась потайная дверь, и в ней появился Ламалу.

— Господин де Бернэ там?

— Да, маркиза.

— Пусть он войдет сюда.

Ламалу исчез. Через минуту появился Арман.

Он низко поклонился маркизе Фаверей.

— Господин де Бернэ, — произнесла она, — вы оказали помощь больному?

— Науке в этом случае сильно помогла природа…

— Молодой человек вне опасности?

— Совершенно…

— Он не требовал у вас объяснений?

— Никаких… Он спит.

— Скоро ли он будет в состоянии явиться сюда?

— Убежден, что в этом смысле нет теперь никакой опасности, — напротив, это произведет хорошее впечатление на его воображение…

— Хорошо. Сядьте рядом со мной, господин де Бернэ.

Арман повиновался и сел справа от маркизы.

— Господа, — продолжала Мария после минутного молчания, — вы встречали некоторое время тому назад молодого художника по имени Марсиаль?…

— Действительно, — сказал Арчибальд, — но я уже давно нигде не видел его, правда, еще совсем недавно, слышал о нем от одной особы.

— От кого?

— От презренной женщины, которая называет себя мадам де Торрес.

Мария жестом остановила его.

— Значит, этот человек для вас не незнакомец. Что касается меня, то я несколько раз встречала его в свете и почувствовала к нему странную симпатию…

Она провела рукой по лбу.

— Впрочем, почему я говорю «странную»?… Нет… Все вы, знающие мою тайну, поймете, что Марсиалю двадцать лет, возраст моего сына… оставшегося сиротой после смерти мученика, безмолвно присутствующего на наших собраниях…

Говоря это, она полуобернулась к портрету, висевшему за ее креслом.

— Да, — продолжала она голосом, в котором слышались слезы, — в каком-нибудь уголке света есть человек так же, как и Марсиаль, преследуемый судьбой, так же, как и он, может быть, тщетно пытавшийся обрести свое место в свете… Может быть, он так же плачет и в отчаянии протягивает руки к небу!

Сэр Лионель и Арчибальд встали.

— Мы поклялись его найти…

— И мы его спасем, хотя бы это стоило нам жизни, — добавили Правый и Левый.

— Благодарю!, О! Благодарю вас от всей души! — произнесла маркиза. — Не думайте, что я сомневалась в вас хоть одно мгновенье! Я убеждена в успехе!… Да, я найду его, бедное похищенное дитя… Но; увы! Каким увижу я его?

Она опустила голову.

Слова Бискара, произнесенные в ту ужасную ночь, все еще раздавались у нее в ушах…

«Настанет день, — сказал злодей, — когда негодующий народный голос! донесет до тебя имя неслыханного злодея, которого будет ждать эшафот. Тебе расскажут перечень его преступлений, который ты выслушаешь с содроганием… Тогда я, Бискар, приду к тебе и скажу:«Мария Мовилье, знаешь ли ты, кто этот человек, голова которого готова пасть на эшафоте? Этот человек — твой сын!»

— Маркиза, будьте мужественны! — произнес Арман.

— Да… — сказала она. — Да, я не имею права на слабость. Простите меня, друзья мои…

Наступило минутное молчание.