Клуб Мертвых

Но что ее поразило и привело в ужас, так это то, что она чуть было не связала свою судьбу с судьбой человека, руки которого были обагрены кровью. А между тем, разве она сама была невинна? Разве она не отравила своего первого мужа? Душа человеческая так создана, что, снисходительная к своим собственным подлостям, она возмущается преступлениями ближнего. К тому же весь характер герцогини де Торрес состоял из противоречий.

Выброшенная в мир совершенно случайно, не знающая отца, воспитанная матерью, женщиной без чести и без правил, погрязшей в самом грязном разврате, Изабелла еще в ранней юности была продана старику.

Умирая, этот человек оставил ей в наследство твердую уверенность в том, что ее красота должна покорить мир. Он оставил ей ненависть и презрение к этому миру, к его законам, к людям, его населяющим…

Надо сказать, что Изабелла получила самые странные наставления, самые необычные ориентиры. Старик, о котором мы говорим, назывался герцогом Д.

Почувствовав приближение смерти, он позвал к себе Изабеллу и выслал всех слуг.

На его лице, изнуренном скорее развратом, чем болезнью, читалась странная ирония.

— Подойди, моя жемчужина, — сказал он ей. — Я умираю… О! Не волнуйся, а то ты заставишь меня сомневаться в тебе. Ты не можешь ни любить, ни уважать меня… и совершенно права в этом отношении. Я сам никогда не любил тебя. Я взял тебя как игрушку, купленную за деньги, и забавлялся этой игрушкой. Многие презирают меня, и они правы, точно так же, как ты имеешь полное право презирать меня. Я всегда думал только об удовлетворении своих эгоистических желаний, полагая, что пользоваться жизнью есть мое единственное предназначение на этом свете. Я развратил тебя настолько, насколько хотел. Я уничтожил в тебе всякое искреннее чувство и всякий стыд… Ты — мое произведение, и я горжусь тобой. Я удовлетворен этой гордостью. Она — венец моей жизни…

Он помолчал минуту, затем продолжал:

— Если ты моя достойная ученица, то должна с нетерпением ждать минуты моей смерти.

Она сделала протестующий жест.

— Не отрицай, ты меня этим огорчишь. Я буду думать, что не успел до конца испортить тебя. Итак, глядя на мое желтое лицо, ты говоришь себе: «Неужели он еще не скоро перестанет мне надоедать?» И ты права… Только… ты так спешишь увидеть меня мертвым потому, что надеешься найти в моем завещании приятное воспоминание обо мне?

Она не могла удержаться от нетерпеливо-радостного жеста.

— Ну, моя красавица, ты на этот счет ошибаешься! Я не оставляю тебе ни гроша! Кто знает? Если бы благодаря мне ты получила определенный достаток, то добродетель, которая подстерегает тебя, может невзначай овладеть тобой… Ты молода, а мечты о добре живучи… Я потратил шестьдесят лет на то, чтобы вырвать эту дурную траву. Я слишком много дал тебе преступного, чтобы иметь глупость помочь твоему очищению. Напротив, умирая, мне сладко думать о том зле, которое ты причинишь…

Конвульсивная судорога на мгновение остановила его. Казалось, что смерть наложила ему на рот свою костлявую руку, чтобы заставить замолчать.

Но он усилием воли преодолел начинающуюся агонию и продолжал:

— Я ничего тебе не оставлю. Так что, выйдя из роскошного дома, в котором ты провела много веселых часов, ты сразу упадешь в пропасть лишений… Едва мне успеют закрыть глаза, как мои родные, — люди суровые, холодные, одним словом, наследники, — явятся сюда… Тогда, если ты еще будешь здесь, они выгонят тебя на улицу, как выгнали бы проворовавшегося лакея. Это мне нравится, и я хочу чтобы все было именно так…

Несчастная, которую этот цинизм не только лишал надежд на будущее, но и заливал ядом все тайники души, уже не могла сдержаться.

— Вы негодяй! — крикнула она. — И то, что вы делаете — подло! Подло!

Он рассмеялся.

— Отлично! Оскорбляй меня, даже бей! Это будет еще лучше! Смерть не пугает тебя… Ты сильнее, чем я предполагал. Другая заплакала бы… Ты злишься… Я предпочитаю это. Я чувствую новый прилив сил… Я еще не все сказал. Изгнанная отсюда со словами презрения, каких ты еще никогда не слыхала, ты покинешь этот дом, совершенно потеряв голову… Тебе не дадут взять даже того, что тебе принадлежит по праву, тебе скажут: «Подлая куртизанка! Здесь ничего нет вашего…» Тогда ты подумаешь о самоубийстве, ты побежишь к реке… Это всегда так бывает… Ты облокотишься на парапет, ты будешь глядеть на черные волны, ты наклонишься…

Она вскрикнула от ужаса.