Клуб неверных мужчин

— Возможно, они кого-нибудь найдут, — вздохнула девушка, — но я сомневаюсь, что это будет по-настоящему виновный. Найдут крайнего, с помпой закроют дело. Лично меня они допрашивали несколько раз. Параллельно изводили того самого паренька… его зовут, кажется, Венедикт, — хотя он всего лишь очевидец, нужно обладать бездной воображения, чтобы заподозрить в нем убийцу. Я хочу вас нанять, Александр Борисович, — произнесла посетительница прямым текстом и не пряча глаз. Сдула волосы с козырька кепки и выжидающе уставилась на сыщика. — Прошу учесть, что я не бедствую, наша семья состоятельная, может позволить себе небольшие расходы.

«Деньги, видимо, родительские, — подумал Турецкий. — Неужели просто так отдадут?»

— Я готова заплатить десять тысяч долларов, — она произнесла это так, словно предлагала миллион бессовестно подорожавших американских «рублей». Впрочем, сумма была приемлемая. Или, лучше сказать, могла бы ей быть…

— Пожалуйста, — попросила девушка, чувствуя, что сыщик не испытывает энтузиазма. — У меня на самом деле есть деньги. Я внесу аванс уже завтра.

Он не был бы сыщиком, если бы кожей не чувствовал последствия того или иного «деяния». «Эта женщина способна принести тебе массу неприятностей, — услужливо поведал внутренний голос. — Просто внешность у нее такая, а на самом деле она не та, кем хочет показаться. Ты можешь, конечно, рискнуть, но уже на собственную ответственность. Лично я умываю руки».

— Простите, Евгения Геннадьевна, — мучительно выдавил из себя Турецкий, — я действительно очень сочувствую вашему горю. Нет ничего страшнее, чем потерять близкого человека. Неприятно сообщать, но вы обратились не по адресу. Мы можем навести справки об обстоятельствах трагедии, можем выйти на контакт с правоохранительными органами, занимающимися этим делом, но вмешиваться в ход уголовного расследования…

— То есть вы отказываетесь… — женщина побелела, тонкие пальчики стиснули подлокотник кресла, личико перекосилось в предчувствии страдания.

«На кой черт мне эта театральность?» — с нахлынувшим раздражением подумал Турецкий.

— Еще раз простите, Евгения Геннадьевна, но мы не вправе вмешиваться в ход милицейского расследования. Если хотите, я свяжусь с органами и выясню, как продвигается дело. Оставьте свой телефон, я вам обязательно позвоню. И не расстраивайтесь, все будет хорошо, вот увидите…

Фраза в корне была неверна, он заметил, как она задрожала. Не будет у нее ничего хорошего. Но интуиция подвести не могла: не стоит браться за это гиблое дело…

Ирина, облаченная в махровый халат, сидела за компьютером и пристально всматривалась в мерцающую виртуальную бездну. Она недавно приняла душ — волосы еще не высохли, приятно пахли лавандой и «минералами Мертвого моря». Она работала с текстовым документом — вносила поправки в один из своих отчетов по «психоанализу». Отзывчиво склонила головку, когда Турецкий положил ей руки на плечи, потерлась щекой.

— Ты уже поел?

— В принципе, да, — кивнул он.

— Как-то быстро…

— Нормально, — он улыбнулся. — Из-за стола нужно вставать чуть-чуть голодным, а не чуть-чуть живым. Как продвигается работа?

— Ужасно, — она ударила по «самой длинной клавише» и подняла на него жалобные глаза. — Я ничего не понимаю в компьютерах, Саша. Я — известный специалист в своей области, а мне какая-то скрепка пальцем у виска крутит.

Турецкий засмеялся, всмотрелся в ломаный столбик текста.

— Ты просто устала, Ириша. Нет таких слов — «придти» и «посвещенный». Ты же эрудит, Ириша.

А эрудит всегда найдет синоним, если не знает, как пишется слово. Пойдем лучше спать.

— Не могу, — она упрямо помотала головой, — я буду сидеть до последнего.

— Ладно, — он сделал вид, что обиделся, — пойду спать в другое крыло дома.

Оба рассмеялись. Он поцеловал жену в причудливый завиток на макушке и отправился в спальню.

— Мы поедем отдыхать этим летом? — спросила Ирина.

— Будет лето — будет видно, — уклончиво отозвался Турецкий.

— Уже лето. Целых два дня лето. Хочу поехать к морю. К любому.

— Не знаю, Ириша, — он предпочел бы сменить тему, — мы проживаем странный исторический период. Деньги приходят и уходят, уходят…

— И во всем виновата исключительно я, — кокетливо улыбнулась супруга. — Кризис — дело десятое. Все нынешние бедные мужья когда-то были богатыми холостяками.

— Определенно, — мотнул шевелюрой Турецкий. — Буду спать в другом крыле дома.

От умиротворяющего просмотра зубодробительного боевика Турецкого отвлек звонок на сотовый.

— Очень рад, что ты еще не спишь, — проворчал Меркулов, — извинись за мои чудачества перед Ириной и выходи из дома. Жду на детской площадке.

— Надеюсь, ты с миром? — насторожился Турецкий.

По тяжелому молчанию собеседника он сделал вывод, что мир — понятие неустойчивое. Судя по всему, Меркулов собрался подбросить бывшему подчиненному очередную бесплатную работенку.

— А ты не мог бы завтра утром подойти в контору?

— Заметано, — согласился, Меркулов, — но только не я, а ты подойдешь к нашей конторе, и с тобой будут иметь долгую и неприятную беседу. Ключевое слово здесь — «иметь».

— Я в чем-то виноват?