Клуб очкариков (СИ)

Ифаню, как никому другому знакомо, когда женщина и мужчина ссорятся. Его родители ненавидят друг друга больше, чем правительство, налоги и всё то говно, что происходит с ними всю жизнь. Ву был нежеланным ребёнком, мама и папа сыграли свадьбу из-за залёта. Фактически, парень уже побывал в свадебном платье. Никогда Ифань не слышал из уст своих родителей слов друг для друга: «Я люблю тебя, любимый. Я люблю тебя, любимая». Этих двоих связывал только ребёнок, только он. Забавно понимать, что какой-то третий лишний связал тех, кто не должны быть мужем и женой друг другу. Но они любили своего сына, скрывая все обиды и злость при нём. Каким бы нежеланным ребёнком Ву не был, родители полюбили его также сильно, как и друг друга когда-то или даже больше.

Минсок и Сури напоминали ему собирающихся вот-вот развестись людей. Та страсть между ними пропала, и их сдерживают либо родители и фразы: «Что ты будешь делать без него/неё?» «Кому ты будешь нужна с ребёнком?» «Кто будет тебе рубашки гладить, готовить и стирать?» Оказывается, люди нужны друг другу ради таких мелочей. А ведь муж может построить свою карьеру, заработать деньги, жена может воспитать из своего ребёнка человека, полезного обществу, заниматься тем, чем не могла во время брака. Люди счастливее, когда они порознь. Но, может, у Минсока и Сури ещё не всё потеряно?

— Они невыносимые идиоты! — рычала Хэджон, сжимая пустую коробочку томатного сока.

— Чья бы корова мычала, — ответил Ифань, смотря на эту коробку с отвращением.

Сидя на лестнице четвёртого этажа, куда обычно школьники не ходят, так как это вход на крышу, парочка обсуждала свой гениальный план. Пока его ни гениальным, ни вообще планом назвать было нельзя. Это собрание больше похоже на посиделки анонимных очкариков. Хэджон смяла коробочку из-под сока и с места кинула в урну. Трёхочковое попадание.

— Мой отец говорил, что женщины влюбляются первыми, а мужчины после них. Вскоре женщины забывают, а мужчины наоборот, — перекинув ногу на ногу сказала Ким.

Ифань не стал её перебивать. В кое-то веки из её уст вырвались мудрые мысли.

— Я хочу сказать, что какие бы отношения не были у Минсока и Сури, они уже оставили след в сердцах друг друга. Мы можем только их слегка подтолкнуть, — подмигнула девушка.

— Неужто будем сводить их, как собачонок?

— Никак нет, солдат! — отрезала Хэджон. — Они точно должны быть вместе, это не обсуждается!

— Ты у них спросила, что они должны, а что нет?

Ким разочарованно глянула на парня, но потом сразу приобрела былую решимость. Девушка-эмоции, ничего не скажешь.

— У них всё на лице написано, не спорь со мной. Я столько романов перечитала, всех насквозь вижу, — Хэджон подошла к Ифаню и нагнулась вперёд, скрестив руки на бёдрах. — Я даже вижу, кто тебе нравится.

Ву невольно вздрогнул. Неужели, она всё узнала и его тайна так быстро раскрылась? Ифань даже намёков никаких не делал, неужто его дурацкая улыбка так широка, когда он видит Хэджон? Может, это и к лучшему, что она узнала. Скрывать свои чувства больше не придётся, и они будут вместе. Или всё будет как в той фразе отца Ким, но только наоборот.

— Никто! — радостно заявила очкастая. — Кто тебе вообще может понравится?

Ифань сначала прифигел, а потом выдохнул. Всё-таки он ещё не готов оправдываться за своё сердце. Ву уверен, что есть много парней, которых влечёт Хэджон. И кто бы что ни говорил о её характере и натуре, никто никогда не скажет, что она человек, которого можно ненавидеть. Ким Хэджон та девушка, с которой не стыдно быть безбашенным.

***

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Хэджон не ответила, ведь была слишком занята. Девушка настраивала школьное радио, нажимая на какие-то кнопочки и подключая неизвестные Ву провода. Оказывается, наша рыжая бестия раньше была в клубе радио, но он распался через месяц после её появления. Зато Ким успела научиться управлять школьной системой оповещения. Ифань не удивится, если после этого девушку снова отстранят от занятий. Вряд ли сойдёт с рук то, что она ворвалась в пустое помещение и хочет запустить трансляцию. Ву смущала лишь одна вещь —

это услышат все. Не важно, какую речь Хэджон выскажет, всё равно будет стыдно. И почему именно Ифаню?! Парню ведь просто надо постоять на шухере, а ему кажется, что он выбежал на улицу в одних трусах. Ужасное чувство стыда.

Последние штрихи и Ким подвигает микрофон к своему рту поближе. Девушка повернулась к Ифаню и неуверенно глянула на одноклассника. Парень понял, что её нужно как-то поддержать, но не успел он поднять большой палец вверх, как Хэджон обернулась, включая трансляцию. Ву разочарованно опустил руку и принялся за дело — мониторить коридор. На удивление, гуляющих на этаже было мало. Большая перемена, все, скорее всего, обедают. А кто станет ошиваться в школе, когда есть возможность выйти на улицу?