Клуб одиноких сердец

– Откуда Вы знаете, как меня зовут?

– Ваше имя указано на бэйджике. Стойте спокойно.

– Да, мэм, – буркнула Рэйли.

– Можете звать меня Лиз. Лиз Рэмси, – она осторожно разделила на пробор короткие густые волосы Рэйли. – Ну вот, крови нет.

– Я же сказала, все в порядке!

– Но, – продолжила Лиз, будто бы не слыша Рэйли, – у Вас весьма впечатляющая гематома.

– Вы говорите как врач, совсем не похоже, что Вы адвокат.

– Я адвокат по медицинским делам.

– О, снова ой.

– Я выступаю на стороне защиты, так что вы можете не беспокоиться. Эта клиника сотрудничает с моей фирмой.

Рэйли повернулась, и они снова уставились друг на друга.

– Рада это слышать. И надеюсь, мне никогда не придется воспользоваться Вашими услугами.

– Я тоже на это надеюсь. Скажите честно, Вам очень больно?

– Вряд ли мне нужно что-то кроме аспирина.

Лиз пошарила в своей сумке от Hermes.

– Черт, он же у меня всегда с собой!

– Ничего страшного, я могу купить аспирин в сувенирном магазине.

– Вы шутите? Разве нельзя просто попросить дать Вам аспирин кого-нибудь в аптеке? Или медсестру?

Рэйли начала было качать головой, но вдруг остановилась, потому что пульсирующая боль стала нарастать.

– Нет, теперь так нельзя. Все подсчитано и учтено.

– Тогда позвольте мне хотя бы купить Вам аспирин. Сувенирный магазин на этом этаже, так ведь?

– Да, но…

Лиз вздохнула:

– Нам действительно нужно спорить из-за этого? Это же всего лишь аспирин, а не свидание.

Слова моментально слетели с языка, и Лиз пожалела о том, что произнесла их. Она почти флиртовала с абсолютно незнакомой женщиной. Мало того, что она в жизни никогда и ни с кем не флиртовала, новая женщина – это последнее, о чем она думала и что нужно ей нужно было в жизни.

Рэйли усмехнулась.

– Тогда разрешите мне хотя бы угостить Вас чашечкой кофе.

Лиз сделала вид, что смотрит на часы, но мысленно уже поддалась на уговоры.

– У меня скоро назначена встреча…

– А мне нужно быть в операционной через сорок минут. Мы просто быстро выпьем по чашке кофе. Что скажете?

Думая о своей обязательной, проходящей два раза в неделю встрече с подругами за ланчем, Лиз знала, каким будет их первый вопрос, и вдруг она поняла, что не хочет на него отвечать. Это дало ей самой понимание того, в какое замешательство повергли ее последние новости. Уклоняться от обстоятельств – это не ее стиль. Неважно, насколько она расстроена, неважно, что ситуация причиняет ей боль, неважно, насколько ситуация тяжелая – она всегда бросается в омут с головой, и продолжает бороться, пока не справится с болью и не выиграет. Вот только в последнее время эта стратегия не особенно хорошо работает. Она взглянула в спокойные серые глаза Рэйли, почувствовала, что та ее оценивает, и задумалась, видны ли на ее собственном лице неуверенность и замешательство. Она сомневалась.

– Хорошо, двадцать минут… Я бы выпила чашечку… Ты беременна. Чая. – Лиз подавила стон. – Чашку чая без кофеина.

– Хм, – сказала Рэйли, беря Лиз за локоть, чтобы показать ей, куда идти. – Мне почему-то показалось, что вы не из тех, кто пьет чай.

– Ну что же, внешность может быть обманчива.

***

– Как ты думаешь, может, нам нужно позвонить ей? – спросила Кэндис Лори миниатюрную брюнетку, сидящую напротив нее за угловым столиком в Смоки Джо, баре- ресторане на территории кампуса Пенн, который был их любимым местом еще со дней студенчества. Она потягивала мартини, наслаждаясь одним из многих преимуществ работы на себя. Она спокойно могла выпить немного в дневное время, или сделать большой перерыв в середине дня – в случае если после завершения сделки ей нужно было пересмотреть ее детали. Слава небесам, торговля товарами была совсем непохожа на все остальные профессии. Она могла, сколько влезет спать с клиентами, и это не разрушало ее репутацию, если она была осторожна. Немного рискованно, да, но без риска нет веселья. По какой-то причине мысли о сексе привели ее к мыслям о Лиз, и она снова спросила:

– Брен, мы позвоним ей?

– Она сейчас придет, – ответила Бренда Бил. – Она же никогда не пропускала встречу с нами. Ни разу за… сколько уже? Семь лет, уже почти восемь. О Боже, я кажусь себе такой старой!

– Тридцать – это не старость.