Клуб радости и удачи

Я вспомнила все это. И сегодня вечером, в пятнадцатый день восьмой луны, мне припомнилось еще и то, о чем тогда, много-много лет назад, я просила Госпожу Луну. Я хотела, чтобы меня нашли.

ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ ВОРОТ ЗЛА

— Когда катаешься на велосипеде, не поворачивай за угол, — сказала мама своей семилетней дочке.

— Почему? — удивилась девочка.

— Потому что тогда я не смогу тебя увидеть. Ты упадешь и будешь плакать, а я тебя не услышу.

— С чего ты взяла, что я упаду? — захныкала девочка.

— Об этом написано в книге «Двадцать шесть ворот зла». Там рассказывается обо всех плохих вещах, которые могут случиться с детьми, когда они находятся вне защиты своего дома.

— Я тебе не верю. Покажи мне эту книгу.

— Она на китайском. Ты там ничего не поймешь. Поэтому ты должна слушаться меня.

— Ну и что это за вещи? Расскажи мне, что это за двадцать шесть плохих вещей, — потребовала девочка.

Но мама сидела и молча вязала.

— Что за двадцать шесть вещей?! — закричала девочка.

Мама не отвечала.

— Ты не говоришь, потому что не знаешь! Ты ничего не знаешь! — Девочка выбежала во двор, вскочила на свой велосипед и так заторопилась скрыться с глаз матери, что в спешке упала, даже не доехав до угла.

Уэверли Чжун Правила игры

Мне было шесть лет, когда мама научила меня искусству владения невидимой силой. Это было искусство побеждать в спорах, добиваться уважения со стороны окружающих, а в конечном итоге, хотя тогда никто из нас об этом и не подозревал, это было искусство игры в шахматы.

— Прикуси язык! — прикрикнула на меня мама, когда я с громкими воплями потянула ее в сторону магазина, в котором продавался мой любимый маринованный чернослив.

Дома она сказала:

— Мудрый человек не ходить против ветер. По-китайски сказать: наступай с юг, налетай вместе с ветер — вууп! — и север есть твой. Самый сильный ветер не увидишь.

Когда на следующей неделе мы вошли в магазин с запретными сладостями, я прикусила язык. Выбрав все, что ей было надо, мама, не сказав ни слова, взяла со стойки упаковку слив и положила ее на прилавок перед кассой вместе с остальными покупками.

Мама ежедневно учила нас уму-разуму, чтобы помочь моим старшим братьям и мне выйти в люди. Мы жили в Чайнатауне в Сан-Франциско. Подобно большинству китайских детей, которые играли на задворках ресторанов и антикварных магазинов, я не считала, что мы бедные. Моя чашка для риса всегда была полной, трижды в день нас ожидала трапеза с пятикратной переменой блюд, начинавшаяся с супа из таких странных ингредиентов, что мне даже не хотелось узнавать, как они называются.

Мы жили на улице под названием Уэверли-плейс, в теплой, чистой квартире с двумя спальнями, которая находилась над маленькой китайской булочной, специализировавшейся на паровых пирожках, рулетиках с начинкой и прочих закусках. Ранним утром, пока весь двор еще спал, к нам уже поднимался приятный залах разваренных красных бобов, из которых делали слад кую массу для начинки. К началу дня нашу квартиру переполнял аромат жареных кунжутных шариков и сладких рожков с цыплятами карри. Не вставая с постели, я слышала, как мой отец собирается на работу и — раз, два, три щелчка — закрывает за собой дверь.