Клуб Ракалий

Речи отзвучали, настало время расходиться. Полицейские кордоны перекрывали улицу с обеих сторон, не позволяя пока ни добраться до станции подземки на Доллис-Хилл, ни выйти на Дадден-Хилл-лейн, где стояли автобусы. Пикетчики недоумевали, однако сохраняли спокойствие. Еще немного — и полицейские расступятся, пропуская их. Люди стояли группками, смеясь, обмениваясь сигаретами и анекдотами, ожидая возможности уйти. Полицейские их словно бы и не видели — просто держали строй, неотрывно глядя перед собой, непроницаемые, бесстрастные.

Откуда поступил приказ? Как удалось с такой быстротой передать его по линии полицейских? Билл выяснить это так никогда и не смог. Он знал лишь одно: внезапно послышался громкий топот множества ног, полицейские рванулись вперед и набросились на пикетчиков. Налетели на них и принялись орудовать кулаками и дубинками.

Связных воспоминаний об этой атаке у него не сохранилось, но кое-какие картины врезались в память накрепко.

Подросток, которого двое полицейских, оторвав от земли, вбивают головой в капот машины.

Журналист-фотограф, у которого сначала вырывают камеру, а после ее растаптывают.

Пожилой уроженец Вест-Индии, которого прижимают к низкой садовой ограде и переваливают через нее, и он, с изогнутыми под странным углом ногами, рушится на землю точно куча костей.

Джайабен Десаи, которую волокут за волосы сквозь толпу разбегающихся, ничего не понимающих людей.

Женщина средних лет, которую хватают за горло и швыряют на асфальт.

Двое молодых полицейских, прижав к мостовой черного рабочего лет тридцати, одного из тех, кто приехал с Биллом, бьют и бьют его ногами по лицу и шее.

Вопли, визг и ругань вокруг, страдальческие вскрики, глаза, горящие страхом и враждебностью, лица, залитые кровью, кровь на тротуаре и подъездных дорожках, треск раздираемой одежды, звон бьющихся витрин и автомобильных стекол, хаос летящих осколков — и самое последнее: молоденький полицейский, сопляк лет девятнадцати, от силы двадцати, не более, — достаточно юный, чтобы быть его сыном, — губы мальчика искривлены в бессмысленной пародии на ненависть, изо рта вырывается нечто среднее между бранью и первобытным воем, он поднимает дубинку. Билл помнил, как, попытавшись заслониться рукой — немощно, бестолково, — ощутил удар, и рука, страшно хрустнув, дернулась в сторону, а следом дубинка, надо полагать, опустилась ему на голову, и он вырубился, полностью.

* * *

Под вечер того же дня автобус снова остановился у уотсфордской станции техобслуживания. На этот раз Билл остался внутри, с Сэмом. Голова у Билла была перевязана, рука покоилась в повязке, но чувствовал он себя вполне сносно. Другим досталось куда сильнее. Около двухсот пятидесяти покалеченных пикетчиков поступило в тот день в больницы. В парламенте уже зазвучали голоса, требующие расследования, которое, впрочем, так и не состоялось. Большую часть послеполуденных часов у полицейского участка Уиллсден-Грин простояла толпа демонстрантов. День и вправду получился историческим, но не совсем в том смысле, какой предвкушал Билл.

— Что вы читаете? — спросил он.

Последние пять минут Сэм не отрывался от книги. Теперь он протянул ее Биллу.

— «Двадцать пять волшебных шагов к овладению словом», — прочитал тот и хмыкнул. — Хотите приобрести новые знания, не так ли?

— Владение словом — вещь очень важная, — ответил Сэм.

— Это верно.

— Тут сказано… — Сэм отлистал несколько страниц назад, к предисловию автора. — Послушайте, что тут сказано. «Лидеры всего мира вот уже много веков сознают волшебную силу слова».

— Тоже верно.

— «Английский государственный деятель Джон Селден еще триста лет назад сказал: „Миром правят слова“».

— Целиком с ним согласен.

— «Когда Гитлер, Муссолини или Перон приходили к власти, в первую очередь каждый из них старался добиться контроля над словом — над прессой, радио, изданием книг».

— Очень хорошо сказано.

— «Слова остаются волшебными инструментами даже при демократии. Тот, кто правит или хочет править, должен овладеть наукой использования слов. Язык оказывает на человека воздействие большее, нежели факты окружающей действительности».

— Этот мужик знает, что говорит.

— «На самом деле, — закончил чтение Сэм, — слово способно ранить сильнее меча».

Билл на пробу приложил ладонь к перебинтованной голове, поморщился.

— И все-таки, — сказал он, — тресни человека дубинкой по голове, и он тебя тоже мигом поймет. Вы согласны?

Сэм улыбнулся и с задумчивым видом отложил книгу.

19

ДОСКА