Клуб разбитых сердец

– Может и так. Я ненавижу работать на износ, а сейчас именно так и происходит. Мало того, что мы не успеваем с прошлыми заказами, так ещё и с этим дурацким платьем для жены егеря ничего не получается! Я разрываюсь, но хочу, чтобы всё было идеально, как и всегда.

– «Платье для жены егеря?»

– Для Зары, – объясняет Игорь и закатывает глаза. – Какая нормальная невеста будет устраивать свадьбу в непроходимых лесах Севера? Только если жених – егерь! Платье с начесом, твою мать!

– Но ты же не один это делаешь, Игорь, – напоминаю я, опустив свою руку на его плечо. – Я ведь тоже для чего-то есть и стараюсь изо всех сил…

– Я знаю! – перебивает он шепотом. – Просто… Черт, меня это долбаное чувство просто убивает! Всё теперь наперекосяк, всё из рук валится!

Несколько секунд мы молчим, а когда из колонок едва слышно раздается песня моей любимой Ланы Дель Рей, я тихонько спрашиваю:

– Ты не пытался связаться с ней?

– Ещё как пытался, – отвечает Игорь поникшим голосом. – Но она… Должно быть добавила мой номер в черный список и теперь я черта с два снова услышу её голос.

– Милый, всё наладится. Это обязательно случится.

– Наверное.

– Выше нос! Через месяц Новый год. В эту ночь сбываются все желания и мечты, поэтому не поленись и подготовь списочек. – Целую Игоря в щеку и открываю дверцу. – Пока, дорогой. Увидимся через пару дней. Найди себе развлечение на эти выходные, а в понедельник я жду интересные истории!

– Обязательно, – без энтузиазма отвечает мой друг. – Спокойной ночи.

⁂

Заливая шоколадные шарики теплым молоком, я в сотый раз бросаю быстрый взгляд на экран своего телефона. Четверо из пяти пользователей находятся в сети, а тот, с которым бы мне очень хотелось поговорить сейчас, по-прежнему неактивен.

Глупо, наверное. Сидеть вот так и ждать неизвестного человека, который с легкостью может разогнать тучи в душе. Игорь оказался прав насчет анонимности. Её наличие действительно раскрепощает и предоставляет возможность быть той, какой я и являюсь на самом деле.

Когда мой телефон издает негромкую мелодию, я едва не переворачиваю миску. Не то от радости, не то от испуга, не то от теплого предвкушения.

АРТ142.

Не знаю, почему, но я поправляю пряди волос, падающих на лицо, разглаживаю домашнюю футболку и, затаив дыхание, отвечаю на долгожданный звонок.

– Привет.

– Привет, – ласкает мой слух низкий и плавный, как ход льда по реке, голос. – Рад слышать тебя.

– Это взаимно.

– Последний раз мы общались…

– Почти две недели назад, – помогаю я.

– Я знаю, – с хитрой усмешкой говорит АРТ142. – Просто хотел выяснить, помнишь ли ты об этом.

– Как прошел твой день? – Его ловушка смущает меня и я резко перевожу тему. – Или эти почти две недели в целом.

– Терпимо. Хотя по правде сказать я чувствую себя страшной и старой губкой для мытья посуды, которую сегодня сжал какой-то невероятно сильный качок.

– Ого! Какое яркое сравнение. Трудности на работе?

– Сама работа – одна сплошная трудность, – хмыкает он и глубоко вздыхает. – Я отвык от этого, если честно.

– Отвык работать?

– Да. Последние несколько лет я занимался тем, что растрачивал некоторые накопления и жил в свое удовольствие. А теперь оказалось не так легко влиться в рабочий режим и… В общем, я почему-то уверен, что ты понимаешь меня.

– Может быть. Хотя, я не помню, чтобы хоть когда-то не занимала себя чем-то. – Подхожу к окну и медленно оглядываю ночной и светящийся город. – Даже, когда в отпуск ездила, а было это очень давно… Всё время находила для себя работу.

– Ты трудоголик?

Я улыбаюсь.

– Скорее нет, чем да.

– Тогда почему во время отдыха ты всё равно работаешь? Твой начальник что, бесчувственная скотина, нарушающая трудовой кодекс? – усмехается парень.

– Нет. Просто… Так получается.

– Иногда люди заваливают себя даже самыми идиотскими делами, только ради того, чтобы им некогда было думать о проблемах. – Сделав паузу, АРТ142 издает напряженный и короткий вздох, а в моих мыслях невольно проносится… Неважно. – У тебя так же? Мы оба состоим в клубе, где собрались люди с самыми разными историями, подкосившими их когда-то. И каждый дает собственную оценку своей боли, чтобы другие понимали, насколько ему хреново. И чаще всего выбирают цифру пять – самый максимум. И ещё чаще всего эта цифра значительно завышена. Только представь, для кого-то пятерка это потерянная фамильная брошка, или сгоревшая баня. Я хочу сказать, что для большинства огромное значение имеет материальная сторона. Пропало украшение – беда! Сгорела небольшая постройка – кошмар! Разбили машину – страшная беда! Если человек считает это и многое другое, что поддается восстановлению, невероятным ужасом, с которым невозможно смириться, тогда он идиот.

– И что по-твоему может быть под цифрой пять?

АРТ142 молчит лишь пару секунд, а после, голосом низким и решительным отвечает:

– Предательство близких людей. Утрата близких людей. А больше в этом мире ничего не может быть под пятеркой.

Его слова наводят на мое сознание легкую панику. Я отхожу от окна и почему-то иду в ванную комнату, включаю свет над прямоугольным зеркалом и смотрю на свое отражение в зеркале.