Клуб самоубийц. Черная стрела

Шпиона Раттера поминали торжественно. Он лежал так, как его положили: мертвые руки скрещены на груди, мертвые глаза устремлены в потолок, а рядом с ним, на скамье, юноша, его убивший, дожидался в тревоге наступления утра.

Лишь раз за прошедшие несколько часов сэр Оливер склонился к уху своего пленника.

– Ричард, сын мой, – прошептал он, – если ты хочешь мне зла, я клянусь тебе благоденствием своей души, что ты злоумышляешь против невинного. Грешен я в глазах Господних, признаю, но перед тобой у меня нет греха, и никогда не было.

– Отец мой, – так же тихо ответил Дик, – верьте мне, против вас я ничего не замышляю. А что до вашей невинности – я помню, как нескладно вы оправдывались.

– Человек может быть виновным, но оставаться безгрешным, – ответил священник. – Он может вершить зло, не сознавая истинного значения своего поступка. Так было и со мной. Я действительно завлек твоего отца в смертельную ловушку, но перед ликом Всевышнего, в его храме, я клянусь, что не понимал истинного значения своего поступка.

– Возможно, – ответил Дик. – Но посмотрите, какую запутанную паутину сплели вы: сейчас мне приходится быть одновременно и вашим пленником, и вашим судьей, а вы одновременно и грозите мне, и просите усмирить гнев. Я думаю, что, если бы вы были честным человеком и хорошим священником, у вас сейчас не было бы причин ни бояться, ни ненавидеть меня. Теперь возвращайтесь к своим молитвам. Я подчиняюсь вам, поскольку должен, но общество ваше мне неприятно.

Священник вздохнул так тяжко, что это даже чуть не тронуло струны жалости в душе юноши, и опустил голову на руки, как человек, сломленный бременем забот. После этого его голос уже не различался в хоре читающих псалмы, но Дик слышал, как он перебирает четки и бормочет сквозь зубы молитвы.

Мало-помалу утренняя серость начала пробиваться сквозь разноцветие церковных окон и гасить мерцание тонких свечей. Свет постепенно делался ярче, и вдруг на стене вспыхнул розовый солнечный блик, проникший внутрь храма через верхний ряд окон над хорами с юго-восточной стороны. Буря кончилась, огромные тучи избавились от своей ноши и поплыли дальше. Зарождающийся день весело озарил укрытую белым покрывалом землю.

В церкви началось движение; гроб отнесли в покойницкую, пятна крови смыли с изразцов, чтобы такое зловещее зрелище не омрачило свадьбу лорда Шорби. Между тем лица тех самых священнослужителей, которые всю ночь правили такие скорбные обряды, в преддверии более радостной церемонии повеселели. Приближение дня возвещало и появление в храме первых благочестивых прихожан, которые склоняли в мольбе головы перед любимыми святынями или дожидались своей очереди у исповедальни.

Вся эта суета, конечно же, давала возможность обойти бдительность стражей сэра Дэниэла, к тому же Дик, в который раз устало осматривая храм, неожиданно увидел не кого иного, как Уилла Лоулэсса, который до сих пор был в одежде монаха.

Бродяга сразу узнал своего предводителя, подал ему незаметный знак и подмигнул.

Дик вовсе не собирался прощать старому пройдохе его несвоевременное пьянство, но и не хотел втягивать его в свои неприятности, поэтому в ответ украдкой попытался дать ему понять, чтобы он уходил.

Лоулэсс, как будто уразумев смысл его жеста, тут же скрылся за колонной, и Дик облегченно вздохнул.

Каково же было его удивление, когда он почувствовал, что кто-то дергает его за рукав, и увидел рядом с собой старого разбойника, занятого усердной молитвой!

В тот же миг сэр Оливер поднялся со своего места и, проскользнув мимо скамеек, направился к воинам, стоявшим в боковом приделе. Если священник что-то заподозрил, это было плохо, потому что тогда Лоулэсс оказывался в ловушке.

– Сиди и не шевелись, – шепнул Дик. – Мы в отчаянном положении, и в первую очередь из-за твоего вчерашнего свинства. Как ты мог, увидев меня здесь, где мне быть не положено и совершенно нечего делать, не почуять опасности и приблизиться? Почему ты не убрался отсюда?

– Я решил, – ответил Лоулэсс, – что это Эллис направил вас сюда.

– Эллис! – повторил Дик. – Значит, Эллис вернулся?

– Ну да, – ответил бродяга. – Он вчера вечером приехал да еще отчихвостил меня за то, что я выпил немного… Так что тут вы отомщены, мастер Дик. Этот Эллис Дакуорт не человек, а огонь какой-то. Он примчался сюда из самого Кравена, чтобы расстроить эту свадьбу. Мастер Дик, вы же знаете, какой он… Если уж что решил, так своего добьется.

– Для нас это уже неважно, – спокойно ответил Дик. – Мы с тобой, бедный брат, обречены на смерть, потому что я здесь сижу на правах заключенного под подозрением и шеей отвечаю за то, чтобы свадьба состоялась. Клянусь распятием, хороший у меня выбор: либо потерять любимую, либо расстаться с жизнью. Но я уже решил. Я выбираю последнее.

– О Господи! – воскликнул Лоулэсс, приподнимаясь. – Тогда я пошел…

Но Дик положил ему руку на плечо.