Клуб самоубийц. Черная стрела

– Семь бочек лучшего гасконского вина, – произнес он громким, плаксивым голосом. – Лучшее судно во всем Дартмуре… Золоченая Дева Мария на носу… Тринадцать добрых золотых фунтов…

– У меня тоже большой убыток, – пожаловался другой. – Я тоже своего добра лишился, приятель Арбластер. На Мартынов день ограбили меня, забрали пять шиллингов и новую кожаную сумку… Девять пенсов за нее отдал!

Сердце Дика сжалось от услышанного. Раньше он и не задумался бы о судьбе бедного шкипера, которого пустило по миру крушение «Доброй Надежды», – столь безразличным в те времена было отношение дворян к имуществу и жизни тех, кто не имел родового герба. Но эта неожиданная встреча остро напомнила ему о том, как незаконно он завладел судном и насколько печальной оказалась его судьба, поэтому они с Лоулэссом быстро отвернулись, чтобы не быть узнанными.

Судовая собака, как видно, во время кораблекрушения уцелела и после этого вернулась обратно в Шорби. Теперь она стояла у ног Арбластера. Неожиданно она насторожилась, стала принюхиваться и вдруг сорвалась с места и со злобным лаем бросилась на ряженых священников.

Ее хозяин заплетающимися шагами пошел за ней.

– Эй, приятели! – крикнул он. – Не найдется у вас пенни для старого моряка, ограбленного пиратами? Еще в четверг я мог бы вас сам напоить, а теперь на дворе суббота, и я должен просить на кружку эля! Не верите? Спросите у Тома, приятеля моего. Семь бочек доброго гасконского, судно, которое принадлежало мне, а до меня – моему отцу. Дева Мария из позолоченного полированного дерева и тринадцать фунтов золотом и серебром. Эй, что говоришь?.. Да, верно! Я же ко всему еще и с французами воевал. Я в море перерезал больше французских глоток, чем любой морской пес во всем Дартмуре… Дайте хотя бы пенни.

Ни Дик, ни Лоулэсс не осмеливались произнести ни слова, боясь, что он может узнать их по голосу. Они беспомощно стояли на месте, как корабль на берегу, не понимая, что делать или на что надеяться.

– Ты что, немой, приятель? – спросил шкипер. – Ребята, они немые, – икнув, сообщил он своим товарищам. – Мне такая неучтивость не по душе. Если даже человек немой, он все равно отвечает, когда его спрашивают, я так думаю.

К этому времени моряк, которого он назвал Томом, а это был необычайно крепкий мужчина, похоже, что-то начал подозревать. Был он трезвее своего капитана, поэтому быстро шагнул вперед, грубо схватил Лоулэсса за плечо и спросил его, снабдив свой вопрос ругательством, что это он молчит, точно язык проглотил. Тут старый бродяга, решив, что все кончено, вместо ответа ударом кулака отправил моряка на песок и, крикнув Дику, чтобы тот бежал за ним, помчался по берегу.

Все произошло за какую-то секунду. Но не успел Дик и шагу ступить, как Арбластер накинулся на него и заключил в цепкие объятия. Том же, не вставая с песка, схватил его за ногу. А третий моряк замахнулся абордажной саблей.

Сердце юного Шелтона сжалось. Но не от опасности, которая нависла над ним в ту секунду. Ему стало ужасно досадно, что он, сумевший спастись от сэра Дэниэла и убедить лорда Райзингэма, оказался беспомощен перед старым пьяным моряком, тем более что был он не только беспомощен, но и действительно виновен, о чем громко, но, увы, слишком поздно говорила его совесть. Ведь в самом деле он украл и потерял корабль этого человека.

– Тащите его в кабак, хочу рожу его рассмотреть, – распорядился Арбластер.

– Ну уж нет, – возразил Том. – Нужно сначала в сумку его заглянуть, чтоб делиться ни с кем не пришлось.

Его обыскали с головы до пят, но поживиться оказалось нечем. Единственной стоящей вещью, которую у него нашли, оказалась печатка лорда Фоксхэма, которую они грубо сорвали у него с пальца.

– Ну-ка, поверните его к луне, – сказал шкипер и, взяв Дика за подбородок, грубо вздернул его лицо. – Дева Мария! – вскричал он. – Это же тот самый пират!

– А ведь верно! – воскликнул Том.

– Клянусь святой Девой Бордоской, это он и есть! – повторил Арбластер. – Ну что, морской ворюга, попался? – сказал он. – Где мой корабль? Где мое вино? Попался, злодей, теперь не уйдешь. Том, дай веревку, сейчас я свяжу ворюгу этого… Руки к ногам, как жареную индейку… Ох, и свяжу… А потом я его так отколочу!.. Так бока нагрею…

Так он продолжал приговаривать, скручивая руки Дика веревкой с быстротой моряка. Каждый моток он проверял сильным рывком и скреплял прочным морским узлом.