Клуб самоубийц. Черная стрела

Хэтч спешился, набросил поводья на забор и пошел на огород (Дик последовал сразу за ним). Старый солдат копался посреди зарослей капусты, время от времени напевая обрывки какой-то песни. Вся одежда его была из кожи, только капюшон и воротник сшиты из черной шерстяной ткани и завязаны алыми тесемками. Лицо его походило на орех, такое же коричневое и морщинистое, но старческие серые глаза по-прежнему смотрели ясно и не утратили зоркости. Может, он оглох, а может, считал, что старый лучник, прошедший битву при Азенкуре[13], имеет право не обращать внимания на подобные мелочи, как бы то ни было, ни тревожный набат, ни приближение Беннета с его юным спутником, похоже, не привлекли его внимания, и он продолжал работать мотыгой, напевая тонким, скрипучим голосом:

Леди, будь со мной нежней,
Прошу, меня ты пожалей.

– Ник Эппльярд, – сказал Хэтч, – сэр Оливер шлет тебе привет и приказывает немедленно прибыть в замок Мот, чтобы принять командование над гарнизоном.

Старик поднял на них взгляд.

– Храни вас Бог, господа! – усмехнувшись, сказал он. – А куда направляется мастер Хэтч?

– Мастер Хэтч едет в Кэттли и собирает всех мужчин, которых можно посадить в седло, – сообщил Беннет. – Будет битва, и мой господин собирает подкрепление.

– Ей-ей, и что вы мне оставляете? – спросил старик.

– Шесть добрых воинов, а с ними и самого сэра Оливера, – ответил Хэтч.

– С таким гарнизоном замок не удержишь, – заметил Эппльярд. – Людей слишком мало. Человек сорок молодцов – это дело.

– Да мы поэтому и приехали к тебе, старый брюзга! – вскричал Хэтч. – Кто еще, кроме тебя, удержит такой замок с таким гарнизоном?

– Ей-ей, когда натерло ногу, так вспомнили о старом башмаке, – сказал на это старик. – Никто из вас не умеет ни толком сидеть на лошади, ни алебарду как следует держать. Ну а лучники… Святой Михаил, да если б старик Гарри Пятый воскрес, он бы встал во весь рост и позволил стрелять в себя, да еще за каждый выстрел платил бы по фартингу!

– Нет, Ник, не все еще разучились натягивать лук, – сказал Беннет.

– Натягивать лук? Может быть! – воскликнул Эппльярд. – Только вот кто может хорошо стрелу пустить? Для этого дела нужно глаз иметь да голову на плечах. Вот что бы ты назвал дальним выстрелом, Беннет Хэтч?

– Дальним выстрелом? – сэр Беннет осмотрелся. – Ну вот отсюда до леса.

– Ей-ей, это был бы неплохой выстрел, – сказал старик, повернув голову, затем поднял руку, прикрывая ладонью глаза от солнца, и вдруг замер.

– Что ты там увидел, старик? – усмехнулся Беннет. – Неужто своего Гарри Пятого?

Старый солдат продолжал молча всматриваться вдаль. Солнце лило мягкий свет на пологие склоны холмов, на которых паслись несколько белых овец. Все было спокойно, лишь издали доносился звон колокола.

– В чем дело, Эппльярд?

– Птицы, – настороженно произнес старик.

И действительно, над лесом, там, где он длинным языком выходил на луга и обрывался парой громадных зеленых вязов, беспорядочно порхала стайка птиц.

– Птицы? И что? – удивился Беннет.

– Ей-ей, – воскликнул Эппльярд. – Хороший же из тебя воин, мастер Беннет! Птицы – прекрасные караульные. Там, где есть леса, они первая линия битвы. Да будет тебе известно, если бы сейчас здесь стоял лагерем наш отряд, это могло бы означать, что с той стороны к нам подходят вражеские лучники. А ты бы ничего и не заметил.

– Что ты придумал, старый ворчун, – сказал Хэтч. – Ближайшие к нам лучники – это отряд сэра Дэниэла в Кэттли. Ты тут в безопасности, как в лондонском Тауэре. Что ты людей пугаешь из-за каких-то зябликов и воробьев?

– Нет, послушайте только! – усмехнулся Эппльярд. – Да мало ли тут бродяг, которые дали бы себе оба уха отрезать, лишь бы пустить стрелу в тебя или меня? Святой Михаил, да они ненавидят нас, как двух хорьков!

– Они ненавидят сэра Дэниэла, а не нас, – посерьезнев, возразил Хэтч.

– Ну да, сэра Дэниэла и каждого, кто у него состоит на службе, – сказал Эппльярд. – И больше всего им ненавистны Беннет Хэтч и старик Николас, лучник. Вот скажи-ка мне, если бы на краю леса скрывался хороший лучник, а мы бы стояли перед ним, как, клянусь святым Георгием, мы и стоим сейчас, кого бы он, думаешь, выбрал – тебя или меня?

– Бьюсь об заклад, тебя, – ответил Хэтч.

– Ставлю свою куртку против твоего кожаного пояса, что тебя! – воскликнул старый лучник. – Ты сжег Гримстон, Беннет, и тебе, мастер, они этого никогда не простят. А я что? Я скоро, даст Бог, окажусь в надежном месте, где меня не достанут стрелы. Ей-ей, да что там стрелы, если они готовы по нам из пушек палить, – ядра! Я – старик, и для меня тихое ложе уже не за горами. Ну а тебе, Беннет, оставаться здесь, и если тебя не повесят и тебе удастся дожить до моих лет, значит, настоящий старый английский дух угас.